– Опять завяжешь мне глаза?

Кида поднимает брови и смотрит сначала на Варда, а потом на меня.

– Извращенцы, – бормочет она, и я бросаю на нее сердитый взгляд.

– Думаю, в этом уже нет необходимости, – отвечает Вард. – Ты уже знаешь, что такое «Ленгард» и какова твоя роль здесь. Время, когда мы удерживали тебя силой, уже позади.

Серьезно? С каких пор? То есть если я захочу уйти, то они просто возьмут и отпустят меня? Но мне ведь некуда больше идти. Я хочу спросить об этом, но молчу.

И буду молчать до конца вечера.

Из города в зоопарк Таронга можно попасть двумя путями: по дороге или по воде. Поскольку паромы на Серкулар Куэй находятся в паре минут ходьбы от выхода из «Ленгарда» в телебашне, именно туда мы и идем, прыгаем в лодку и как раз успеваем на переправу через гавань. Когда паром доставляет нас к выходу из зоопарка, уже сгущаются сумерки, так что мы направляемся прямиком к «Воздушному сафари», канатной дороге, с которой открывается вид на весь парк с высоты птичьего полета. Она отвозит нас ко входу.

На улице холодно. Я потираю руки, пока остальные решают, с чего бы нам начать. Зима начнется только через неделю, но пока я стою и жду, к чему они придут, кажется, что она уже наступила. Дети, однако, счастливы, словно всю жизнь только этого и ждали, и наслаждаются каждой секундой нашей вечерней вылазки, несмотря на ледяной ветер. Когда маршрут окончательно согласован, Ками поворачивается к ним и спрашивает:

– Мы готовы?

Дети энергично кивают, и она говорит:

– Тогда идем веселиться!

Мы спускаемся по тропинке, следуя указаниям Киды, которой сегодня выпала роль штурмана. Я с головой погружаюсь в свои ощущения. Слушаю перекличку птиц, которые возвращаются в гнезда и готовятся ко сну; далекие крики обезьян и громкий рев, от которого прямо-таки волосы дыбом встают.

– Вы слышали это? – удивленно спрашивает Эбби.

Энцо сажает ее себе на плечо.

– Конечно, малышка. Похоже, львы проголодались.

Я испытываю то же благоговение, что и Эбби. Много лет назад, когда мне было примерно столько же, сколько и ей сейчас, родители привели меня сюда.

Мы тогда жили в Сиднее, это было еще до того, как они решили переехать на другой конец страны. Я помню, как меня впечатлили животные и в какую истерику я впала, когда настало время уходить. Родителям удалось уговорить меня, только когда они пообещали, что мы непременно когда-нибудь вернемся сюда. Но этого так и не случилось. И вот я здесь. Исполняю их обещание. Сама.

Здесь так же красиво, как и в моих воспоминаниях. Зоопарк тает в сумерках. Но сегодня никаких тяжелых мыслей. Важно лишь то, что я здесь. Даже несмотря на то, что их здесь нет.

Во главе с Кидой наша группа идет к вольеру с рептилиями. Дети приходят в восторг, когда смотритель позволяет им потрогать гигантского бриллиантового питона. Как только мы выходим, Эбби и мальчики выбегают вперед с криками:

– Быстрее, а то всех интересных звездят пропустим!

Я с трудом подавляю смех, когда слышу многострадальный вздох Итана:

– Зверят, Эбби, не звездят! Зверят!

– Я так и сказала, Итан! – топает ножкой Эбби. – Звездят!

Мне приходится отойти от них подальше, чтобы не расхохотаться. И я не единственная, даже в глазах мрачного Крюка, топающего рядом, плещется смех.

В течение двух последующих часов мы только это и делаем: наблюдаем, как слоны распыляют воду хоботами, дразним сурикатов, стоящих на задних лапках, смотрим, как нас пытаются развлечь обезьяны-пауки, кормим жирафов и обнимаемся с коалами. Когда опускается сумрак, звери начинают жить совсем другой жизнью, как будто никто не держит их в плену за стеклянными окнами и крепкими стенами.

И они потрясающие.

И вот, когда мы наблюдаем за тем, как шимпанзе укладываются спать, происходит нечто странное. Внимание остальных занято шаловливыми животными, и я единственная неожиданно слышу странный шепот и вижу мягкую вспышку света. А в следующую секунду что-то врезается в меня сбоку. Я невольно отступаю на несколько шагов, а когда восстанавливаю равновесие и оглядываюсь…

Что происходит?

Я вижу саму себя.

Вижу точную копию самой себя прямо там, где я только что стояла.

Я в шоке машу рукой, чтобы привлечь внимание всех остальных, чтобы они посмотрели на эту сцену из «Сумеречной зоны» своими глазами, и в ужасе втягиваю воздух – я не вижу собственную руку. Смотрю вниз и понимаю, что я абсолютно невидима.

Я в панике открываю рот – Вард точно сказал бы, что это «абсолютно ни к чему». Но прежде чем я успеваю издать хотя бы один звук, еще одна невидимая рука захлопывает мне рот, а другая обхватывает тело со спины. Я в страхе пытаюсь освободиться, но все, чему учил меня Энцо, вылетает у меня из головы, в то время как мой неизвестный похититель держит меня, как в капкане, и тащит назад.

Он бесшумно протаскивает меня мимо клетки с жирафом до пустого ресторана, и тут я наконец исхитряюсь лягнуть его пяткой в ногу и вонзить зубы в ладонь, закрывающую мне рот. Ему больно, и меня это радует, но затем его вторая рука вокруг моей талии сжимается так, что я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Перестань! – требует мужской голос. – Я просто хочу поговорить!

Слабое утешение. Но я также понимаю, что, несмотря на мои многочасовые спарринги, я не смогу подраться с ним или ослабить его хватку. Поэтому я позволяю себе расслабиться – не пинаю его и не царапаю, чтобы освободиться. Моя неожиданная податливость воодушевляет его, и он тащит меня дальше. Лучше и правда не сопротивляться, силы мне еще понадобятся.

Но когда он тащит меня к вольеру с малайскими медведями, а затем и с тиграми, я опять начинаю лягаться. В конце концов он уволакивает меня с главной дороги и затаскивает на тропинку за скалой, отделяющей больших хищников. Рука, обхватывающая меня за талию, исчезает на секунду, и я пытаюсь вырваться, но недостаточно быстро, и он опять хватает меня, выжимая из меня весь воздух до капли.

– Даже не думай, принцесса, – шипит он мне на ухо. – Джет, ты не могла бы…

– Держу, – отвечает другой голос – юный, женский.

Я не могу пошевелиться. Интересно, сколько еще невидимых людей вокруг? Но в эту же секунду мое внимание переключается, потому что часть каменной стены внезапно отъезжает в сторону, и за ней обнаруживается потайной проход. Он ведет к ветхой шахте и старому лифту. На ум сразу приходят шахтеры, умершие от удушья в капкане земли.

Я страшно хриплю, но рядом нет спасителей, которые могли бы услышать мой крик и помешать этим людям затолкать меня в лифт. Я один на один с похитителями. И полностью в их власти.

Лифт опускается все ниже и ниже, он скрипит и стонет, трясется почти так же, как и я. А затем резко и с грохотом останавливается. Ржавая решетка отодвигается, мы в длинном, освещенном пламенем тоннеле. Каждая моя клеточка наполняется паникой, и я снова пытаюсь вырваться, хватаю своего похитителя за руки, пытаюсь вывернуться из его объятий и сбежать.