Графиня встала с кресла и, даже не вызвав горничную, лично подняла письмо. Нужно писать ответ. Нужно подсказать этой безмозглой бабе, как себя вести дальше. Никому ничего нельзя доверить: все испортят своей глупостью!

Графиня Аржентальская была очень разочарована: мадам Трюффе не хватило такта и тонкости. А она, урожденная графиня, вынуждена заниматься такими глупыми вещами, как собственные долговые расписки и обязательства. Нельзя допустить, чтобы его величество узнал об этом. Король не любил должников.

Продав Астус, графиня даже сочла за благо уехать из столицы. И провела отвратительно-скучную зиму в одном из дальних поместий – Астус принадлежал ей лично, но был подарен королем.

К возвращению придется придумать для его величества что-то, какие-то оправдания. Например, можно сказать, что собирается вложить деньги в другие земли, но, увы, долго на разговорах не протянуть, а денег уже нет.

Графиню грела только одна мысль: его величество, по слухам, болел почти всю зиму. Может быть, Бог даст, ей и не придется отчитываться перед ним?

***

Вторая фрейлина в свите герцогини Ангуленской появилась благодаря случайности. Городок Руон, куда герцогиня наведывалась регулярно, разразился трехдневной весенней ярмаркой.

Торговцы съехались со всей округи, и Анна, немного заскучавшая в уединении усадьбы, решила не пропускать первый день. Именно там, продвигаясь с помощью солдат в весело гомонящей толпе, она и увидела на одном из прилавков удивительно тонкой работы лайковые перчатки с изящной вышивкой. Работа была столь хороша, что покрутив их в руках, герцогиня с сожалением поняла, что ей они великоваты и купила их для мадам Берк.

Фрейлина рассыпалась в благодарностях: подарок и в самом деле был красив, да и стоили перчатки недешево. А герцогиня, посмотрев, как фрейлина любуется новинкой, задумалась. И, переходя от прилавка к прилавку, расспрашивала мадам Берк.

Перчатки знать носила и в Эспании, и во Франкии - это Анна видела и сама. Сейчас же она узнала, что перчатка – символ власти. Её вручают епископу при получении сана, с перчаткой рыцарь приносит присягу, их выдают судьям и прочим чиновникам именно как отличительный знак. Но это были совсем не такие перчатки, как купленные ей. Для мужчин их шили из плотных тканей или кожи, украшая вышивкой и каменьями, но часто забывая об удобстве в носке. Даже не всегда все пальцы были отдельными. Иногда такие перчатки больше напоминали грубые варежки. Часто не имели вставок между пальцами и из-за этого смотрелись весьма неуклюже.

Анна вернулась к прилавку и допросила торговца. Через два дня она велела заложить карету и отправилась в небольшой городок Менуон в двух днях пути. По дороге снова остановилась в доме мадам Леруан и с удовольствием провела вечер в ее обществе.

Муж мадам, к сожалению, болел и последнюю неделю даже не вставал с кровати. Сегодня утром его даже посетил священник. Анна выразила приличные случаю соболезнования под одобрительный кивок своей фрейлины, и дамы заговорили о важном – о хозяйственных делах. Мадам Леруан довольно интересно рассказывала о виноградниках и производстве вин. Поясняла, как отличаются сорта сроками созревания, какой год особенно удачный. Даже приказала принести несколько бутылок разных годов.

-- Вот это, ваша светлость, новинка. Но пока, к сожалению, идет она плохо. Вино прекрасно необычными пузырьками газа, но, увы, его невозможно процеживать, иначе газ теряется. А в таком виде оно получается мутным. Если я додумаюсь, как избавится от дрожжевого осадка, я стану самой известной женщиной во Франкии, – улыбнулась мадам.

Историю знаменитой вдовы Клико Анна знала. Одна из ее клиенток в той жизни содержала в Москве дорогущее кабаре и заказывала костюмы для труппы именно в их ателье. Чаще всего с Вероникой Степановной работала именно Анна.

Разумеется, в благодарность она получала не только билеты на посещение новинок сезона, но и легкий непринужденный треп обо всем на свете, в основном: о вкусе различных вин и сложности их производства. Вероника Степановна дело свое обожала, ее кабаре славилось отменной картой вин, и к столу Анны и ее мужа официанты непременно выносили два бокала этого самого шампанского – подарок от заведения.

Сейчас, глядя на мадам Леруан, так же оживленно рассказывающую о винах, она задумалась: может быть, это и есть ее шанс на самостоятельность? Однако торопить события герцогиня не стала. Разумеется, она подпишет договор с мадам, если та вдруг овдовеет, только вот очень желательно, чтобы договор этот был тайным. Ни к чему мужу знать, что герцогиня умеет зарабатывать.

Анна усмехнулась: «Я так привыкла уже к этому титулу, что с трудом могу себе представить жизнь без него. А ведь не исключено, что придется бежать отсюда, бросив и титул, и поместье Арль, и все остальное… Кто знает, как поведет себя муж, когда, наконец, решит осчастливить меня визитом? А терпеть скотское отношение я не стану. Так что, пожалуй, нужно создать некий запас средств вне поместья. Всяко простолюдинке с деньгами будет легче скрыться, чем без них.»

К вечеру следующего дня они прибыли в Менуон и остановились в доме некой вдовствующей баронессы, счастливой принять свою герцогиню. Дама вымотала Анне нервы своей болтовней и подобострастием, потому, сославшись на усталость, герцогиня ушла в отведенные ей комнаты.

Мадам Берк настаивала, что мастерицу следует пригласить сюда и принять ее, как положено герцогине, а не тащиться на дом к ней самостоятельно, но тут Анна уперлась. Ей требовалось непременно посмотреть, как живет мастерица, чтобы понять, чем ее соблазнять.

Карету подали рано утром, и кучер повез герцогиню и фрейлину на окраину. Дома за окном становились все беднее и частенько уже напоминали хижины. Анна с удивлением смотрела на пейзаж, не слишком понимая, где же живет та самая Мишель Деламар. Кучер остановился у ветхого маленького дома с единственным застекленным окном. Недовольная мадам Франсуаза вышла из кареты и, взяв ярко начищенный дверной молоток, громко постучала. Ждать пришлось довольно долго, она уже было собиралась уходить, как дверь скрипнула и распахнулась.

На пороге стояла худощавая