Она снова заплакала, впервые в жизни высказав кому-то все, что давно уже созрело в голове и не давало покоя, сверлило в мозгу и заставляло постоянно крутиться в кругу одних и тех же мыслей. От выплеснутой вслух боли стало легче, как будто слова могли избавить от страданий, от воспоминаний и снов, от постоянного напоминания о муже.

– Доченька, а ты не пробовала поговорить об этом с Егором? Ведь он умный человек, он бы понял и попытался тебе помочь...

– Поздно, папа, – выдохнула она, вытирая глаза. – Мы расстались так нехорошо, что и вспоминать не хочу – ты ведь видел Женькино лицо? Так это они с Егором отношения выясняли, у Егора тоже вид не лучше, наверное. Поздно...

– Не плачь, Мариша, я уверен, что все еще наладится, все будет хорошо.

– Поздно...

Глубокой ночью, лежа в постели, Хохол вдруг ни с того ни с сего продекламировал, поглаживая дремлющую Марину по затылку:

– Лишь равную себе

любить должны мы...

Где ж пары нет,

где низкий и высокий, —

одно страданье лишь!

Ты понимаешь, что это значит, киска?

– Это не о нас, – отозвалась она. – Мы с тобой равны, никто не выше. Мне всегда было наплевать на эти предрассудки. Если уж я люблю человека, то не думаю о том, какое положение он занимает, сколько у него денег, кто он по жизни... Я не гнушалась спать со своими охранниками – с Черепом, с тобой вот, просто потому, что мне этого хотелось. Мне неважно, что обо мне говорят – я хочу тебя и поэтому с тобой... Не заморачивайся на эту тему, Женечка.

– Да я не про то. Меня гложет, что я сам ничего не могу тебе предложить – у тебя все есть, тебя ничем не удивишь. Я даже подарок тебе не могу купить такой, как хотел бы...

– Женя, я всегда была равнодушна ко всяким побрякушкам, вещам, подаркам... В детстве ничего не было, а потом появилось все сразу. Мне важно твое отношение ко мне, а не то, сколько денег ты на меня тратишь. Заметь – я ведь тоже не делаю тебе подарков, просто потому, что не умею. И еще – не хочу, чтобы наши отношения напоминали сделку, словно ты – альфонс, а я богатая избалованная сучка.

– Киска моя, ты все правильно поняла... Вот этого я всегда и боялся – что так будет. Но ты такая умная, девочка моя, что не дала мне повода почувствовать, что ты – моя хозяйка, а я – всего лишь пес, которого временно пустили в постель погреться. – Женька прижал ее к себе и поцеловал. – Я так люблю тебя...

Сотни мужиков на его месте вели бы себя совершенно по-другому, а Хохол боялся стать альфонсом в Марининых глазах... Вот и иллюстрация к вопросу об образовании – многие интеллектуалы стремятся найти себе такую женщину, как Коваль, и жить возле нее спокойно и обеспеченно, а Женька, окончивший школу в колонии, не желал быть бесплатным приложением к ее сумочке и паре перчаток. И он смог не стать им, а заставил Марину почувствовать свою нужность, необходимость. И Коваль доверяла ему полностью, ведь он не раз рисковал из-за нее жизнью.

... – И когда же я смогу тебя увидеть, моя дорогая? – Голос Беса в трубке был недовольным, и Марина представила себе выражение его лица. – Есть у меня одна тема, которую хотел бы я с тобой обсудить с глазу на глаз. Так что будь так ласкова, оторви свою шикарную задницу от дивана и заскочи ко мне на чаек, так сказать.

– Хорошо, – вздохнула она, понимая, что отступать некуда. – Завтра.

– Нет, сегодня.

– Что, настолько срочно? – Коваль перевела взгляд на окно и поморщилась – опять шел дождь, сентябрь и октябрь выдались мокрыми и противными какими-то, а за городом вообще тоска была, все расквасилось и выглядело удручающе. Хоть бы снег быстрее выпал, что ли...

– А чего откладывать?

– Гриш, там так льет...

– Ты ж не на трамвае поедешь, люк в джипе не открывай, вот и не промокнешь. Давай, Наковальня, шевелись.

«Черт тебя подери! – подумала она, положив трубку. – В такую погоду я предпочитаю лежать под мягким пледом и читать книжку, ну, или сидеть перед зажженным камином с чашкой зеленого чая и смотреть на огонь, а не рассекать по трассе на машине!»

В доме было тепло, пахло свежим яблочным пирогом и еще какой-то выпечкой. В камине потрескивали березовые поленья, отсветы пламени отражались в стоящем на столике большом бокале. Как можно добровольно выбраться из этого уютного места под непрерывный дождь? Коваль поежилась, представив, как противно на улице...

– Женя! – Она встала с дивана и выглянула в коридор. – Ты где?

– В кухне, – отозвался он. – Тебе что-то нужно, киска?

– Ты мне нужен, собирайся, едем к Бесу.

– Зачем?

– Знала бы я...

Хохол недовольно поморщился – они собирались провести тихий, спокойный вечер пятницы, отпустив всю охрану и Дашу в город. Теперь же придется ехать к черту на рога и домой возвращаться тоже затемно – посиделки у Беса всегда затягивались. И пацаны опять без выходного остались. Но спорить и высказываться Женька не стал, понимая, что бесполезно, просто позвонил в коттедж охраны и велел Севе с Геной собираться.

– Что ему от тебя надо? – уже сидя в машине, спросил Хохол, взяв Марину за руку.

– Сейчас все и выясним. Надеюсь, что ничего особенного, так, опять выпить не с кем, – отшутилась она, но в душе была просто уверена, что у пахана есть какое-то дело.

...Особняк Беса находился в самом центре города. Это был старинный дом, который Гришка выкупил у городской администрации и очень быстро привел в порядок.

Коваль вышла из машины прямо перед крыльцом, так как ее «Хаммер» бесовская охрана знала и всегда пропускала беспрепятственно. Шел дождь, двор превратился в сплошную лужу, впору кораблики пускать, Марина сразу замерзла и поежилась, но дверь наконец-то открылась, и они вошли внутрь. Вежливая девочка в джинсиках по колено и белой кофточке взяла у Хохла Маринино пальто, потом показала рукой направление, в котором нужно следовать, и через несколько секунд Коваль оказалась перед глазами Беса, развалившегося в кресле у телевизора.

– Привет, красавица! – Он встал и обнял ее, подводя ко второму креслу. – Парни, свободны, нам пообщаться надо. – Это относилось уже к ее охране и непосредственно к Хохлу, который с некоторых пор предпочитал все время находиться рядом. – Хохол, оглох, что ли? Иди посиди с пацанами. – Но Женька ждал только Марининого слова, не подчиняясь никому, и она кивнула:

– Иди, Хохол.

– Слушай, он всегда такой бронебойный? – проводив глазами телохранителя, спросил Бес.

– Нет, только когда приходится меня из поля зрения выпускать.

– А чего так? Боится, что уведут, что ли? – Бес усмехнулся и предложил кофе, от которого Марина отказалась – растворимый не пила, а просить, чтобы сварили, не хотела.