Именно с возвращением Ленина в Петроград пошли на убыль и демонстрации. Вождь большевиков, трезво оценив ситуацию, сумел убедить соратников свернуть выступления. Большинство членов большевистского ЦК тоже были согласны с такой позицией, однако они не обладали таким авторитетом в рабочих массах, чтобы взять да и приказать прекратить манифестации. Не смог сделать этого напрямую и Ленин. Обратившись с балкона особняка Кшесинской[127], он призвал митингующих к выдержке. В течение всего вечера 4 июля агитаторы от имени ЦК большевиков пытались убедить рабочих и солдат разойтись по домам и казармам. Не всегда это удавалось. Но на следующий день произошли события, которые положили конец выступлениям.

Принимая решение о свёртывании демонстрации, Ленин и большинство ЦК исходило из того соображения, что страна, а особенно — действующая армия, не готовы к смене власти. Кроме того, если официальное руководство Советов отказывается брать власть, то какой орган может это сделать? Сам собой напрашивался вопрос о создании чисто большевистского правительства. Но такое, не опираясь ни на какой представительный орган «революционной демократии», не имело бы шансов получить моральную поддержку в стране. Дело неминуемо закончилось бы разгромом большевиков в считанные дни, причём таким, от которого партия уже вряд ли оправилась бы когда-нибудь. Поэтому с точки зрения борьбы за власть самым разумным для большевиков в тот период было временно отступить.

Но даже такая «проба сил», как прозвали июльские события уже позднее, могла обернуться для большевиков исчезновением с политической арены. Вечером 4 июля представителей солдатских комитетов ряда частей столичного гарнизона пригласили в штаб Петроградского военного округа. Там их ознакомили с материалами, добытыми контрразведкой. Эти материалы недвусмысленно свидетельствовали о том, что Ленин нанят на секретную службу правительством кайзеровской Германии с целью ведения подрывной работы в России. В настроении многих частей гарнизона начался перелом. А в ночь с 4 на 5 июля в Петроград начали прибывать с фронта верные правительству войска.

Разоблачительные документы о том, что Ленин — немецкий шпион, были, разумеется, подготовлены правительственными кругами не в одночасье. Сбор улик начался вскоре после возвращения Ленина из эмиграции в Россию, в апреле 1917 г. События 3–4 июля побудили верхи поспешить с сенсационными разоблачениями. Сами руководители Временного правительства не были уверены в достоверности добытых сведений. Министр юстиции П.Н. Переверзев на свой страх и риск добился публикации некоторых из этих документов в печати. За это он поплатился портфелем министра — большинство его коллег сочло его поступок не соответствующим званию: министр, к тому же юстиции, не имеет права швыряться недоказанными обвинениями.

Сейчас мы знаем, что партия большевиков в 1917 г. пользовалась субсидиями из германских источников (подробнее об этом см. в след. главе). Однако в то время никакими доказательствами такого рода Временное правительство не располагало. Так называемые «документы Сиссона», собранные американским журналистом и на которых правительство пыталось строить обвинение большевикам, на поверку оказались фальшивкой. Шаткость имевшихся «доказательств» вынуждала блюстителей правосудия делать лишь расплывчатые заявления прессе, подобно докладу о ходе расследования событий 3–5 июля, с которым 21 июля выступил прокурор Петроградской судебной палаты Н.С. Каринский. Он сумел предъявить публике лишь косвенные улики, сославшись при этом на наличие неких весомых доказательств, которые, однако, до конца расследования якобы нельзя предавать гласности.

Но отсутствие юридической базы для обвинения не должно было мешать «восстановлению порядка». Ордер на арест Ленина был выписан ещё 6 июля. Наряду с Лениным был вынужден скрываться от ареста другой видный деятель большевиков — Григорий Радомысльский по кличке Зиновьев. Многие большевистские руководители высшего и среднего звена, а также левые, поддерживавшие большевиков (в том числе Лев Бронштейн по кличке Троцкий, который в то время формально ещё не был большевиком), были в эти июльские дни заключены в тюрьмы.

7 июля Временное правительство приняло поправки к «Уложению о наказаниях», согласно которым «виновный в публичном призыве к убийству, разбою, грабежу, погромам и другим тяжким преступлениям, а также к насилию над какой-либо частью населения» подлежал заключению на срок до 3 лет; «виновный в публичном призыве к неисполнению законных распоряжений власти» подлежал такому же наказанию; а «виновный в призыве во время войны офицеров, солдат и прочих воинских чинов к неисполнению действующих законов и согласных с ними распоряжений военной власти наказывается как за государственную измену».

В эти же дни подоспели наконец и шокирующие вести с фронта. 9 июля Керенский отдал приказ, разрешавший военачальникам открывать огонь по частям, самовольно оставляющим свои позиции. 10 июля Временное правительство приняло непопулярное в широких массах (и восторженно встреченное буржуазными кругами) решение о восстановлении смертной казни, отменённой им 12 марта 1917 г. Смертная казнь, правда, восстанавливалась только на фронте. Правом вынесения смертных приговоров наделялись «военно-революционные суды», создаваемые при каждой дивизии из выборных членов: трёх офицеров и трёх солдат. Эти суды имели право разбирать преступления, которые представлялись «настолько очевидными», что не требовали предварительного следствия.

Смертная казнь полагалась «за военную и государственную измену, побег к неприятелю, бегство с поля сражения, самовольное оставление своего места во время боя и уклонение от участия в бою, подговор, подстрекательство или возбуждение к сдаче, бегству или уклонению от сопротивления противнику, сдачу в плен без сопротивления, самовольную отлучку с караула в виду неприятеля, насильственные действия против начальников, сопротивление исполнению боевых приказаний и распоряжений начальника, явное восстание и подстрекательство к нему, нападение на часового или на военный караул, вооруженное им сопротивление и умышленное убийство часового, умышленное убийство, изнасилование, разбой и грабеж в войсковом районе армии».

11 июля ЦИК Советов принял постановление, гласившее: «1) Страна и революция в опасности. 2) Временное правительство объявляется Правительством спасения революции. 3) За ним признаются неограниченные полномочия для восстановления организации и дисциплины в армии…» То есть Временное правительство получило от главного органа «революционной демократии» мандат доверия в части, касавшейся жёстких мер по подавлению беспорядков.

В то время, когда в Петрограде полулегально собрался 6-й съезд большевистской партии, Временное правительство (28 июля) опубликовало декрет, дававший военному министру и министру внутренних дел право запрещать проведение любых собраний, которые могут нанести ущерб военным усилиям и безопасности государства.