ветер. Однако если должен возобладать ветер, дующий к востоку, то узришь ты, как все обратится в ту сторону»[212]. Греческое слово со значением «труба», αὐλὸς, обозначает дудку, а словосочетание αὐλὸς παχύς у Гомера – это «густая струя крови»[213]. По всей видимости, поток ветра устремляется через трубу или дудку прочь от солнца.

[319] Видение моего пациента от 1906 года и перевод греческого текста, опубликованный впервые в 1910 году[214], слишком разнесены по времени, чтобы всерьез рассуждать о криптомнезии пациента или о некоей передаче мыслей с моей стороны. Явный параллелизм обоих описаний при этом неоспорим, пускай мне могут возразить, что сходство здесь чисто случайное. Но при случайном совпадении следовало бы допустить, что данное видение никак не связано с аналогичными идеями и не имеет никакого внутреннего значения. Однако подобное допущение будет ошибочным, ведь на ряде средневековых изображений такая труба и вправду присутствует – как своего рода шланг, спускающийся с небес под одежды Девы Марии. Через него в образе голубя нисходит Святой Дух для оплодотворения непорочной Девы. Как мы знаем из чуда Пятидесятницы[215], Святой Дух первоначально представлялся в образе могучего, стремительного ветра – πνεῦμα, то есть ветра, который τό πνεῦμα ὅπου θέλει πνεῖ («дует где хочет»)[216]. В латинском тексте читаем: «Animo descensus per orbem solis tribuitur» («Говорят, что дух нисходит по кругу солнца»). Такое воззрение получило распространение во всей позднеклассической и средневековой философии.

[320] Посему я не нахожу ничего случайного в этих видениях; это всего-навсего проявление идей, существующих испокон века и способных обнаруживаться вновь и вновь в разнообразии умов и эпох. Их не следует смешивать с унаследованными идеями.

[321] Я преднамеренно углубился в подробности этого клинического случая, дабы представить нагляднее ту глубинную психическую деятельность, которую я называю коллективным бессознательным. Суммируя сказанное, хочу отметить, что мы должны различать три психических уровня: 1) сознание, 2) личное бессознательное и 3) коллективное бессознательное. Личное бессознательное состоит, во-первых, из всех тех элементов, которые перестали осознаваться либо из-за того, что утратили свою интенсивность и забылись, либо вследствие отстраненности сознания (вытеснения), а во-вторых, из элементов, частично чувственных, которые никогда не обладали интенсивностью, достаточной для их осознания, но все-таки каким-то образом проникли в психическое. Коллективное же бессознательное как многовековое наследие возможностей представления не индивидуально; оно общее для всех людей и даже, возможно, для всех животных; оно составляет истинную основу индивидуальной психики.

[322] Этот психический организм в целом подобен человеческому телу, которое при индивидуальных вариациях остается в сущностных чертах специфически человеческим телом, присущим всем людям. В его развитии и строении до сих пор сохранились элементы, которые связывают человека с беспозвоночными и в конечном счете с простейшими. Теоретически можно рассматривать возможность «очистки» коллективного бессознательного, слой за слоем, до тех пор, пока мы не дойдем до психологии червей или даже амеб.

[323] Все согласны с тем, что совершенно невозможно понять живой организм вне его связи со средой обитания. Имеется бесчисленное множество биологических фактов, объяснением которых служит исключительно реакция на внешние условия: это, к примеру, слепота Proteus anguinus[217], особенности кишечных паразитов, анатомия позвоночных, которые приспособились к жизни в воде.

[324] То же самое справедливо и в отношении психического. Его особая организация также должна быть тесно взаимосвязана с условиями внешней среды. От сознания мы должны ожидать реакций и адаптации к среде, потому что оно является той частью психического, которая откликается преимущественно на текущие события. Но от коллективного бессознательного, этой вневременной и универсальной области психического, мы вправе ожидать реакций на самые общие условия, на константы психологического, физиологического или физического характера.

[325] Коллективное бессознательное, насколько мы вообще можем что-либо о нем сказать, состоит из мифологических мотивов или примордиальных образов; вот почему мифы всех народов непосредственно выражают коллективное бессознательное. Вся мифология, по сути, есть своего рода проекция коллективного бессознательного. Наиболее ярко это проявляется в восприятии звездного неба, изначально хаотические формы которого были упорядочены в созвездия благодаря проекции образов. Так получают объяснения слова астрологов о влиянии звезд на человека: это бессознательное интроспективное восприятие деятельности коллективного бессознательного. Подобно тому как образы переносятся на звездное небо в облике созвездий, сказочные и легендарные фигуры проецируются на историю. Поэтому мы можем исследовать коллективное бессознательное двумя способами: либо через мифологию, либо через индивидуальный анализ. Поскольку материалом, полученным вторым способом, у меня нет возможности поделиться здесь, я вынужден ограничиваться мифологией. Ее область настолько обширна, что придется выбрать всего несколько образцов. Условия окружающей среды тоже бесконечно разнообразны, и потому ниже мы обсудим лишь наиболее типичные из них.

[326] Живое тело с присущими ему особенностями есть система функций для приспособления к условиям обитания, а в психическом должны существовать «органы», или функциональные системы, реагирующие на регулярные физические события. Я не имею в виду сенсорные функции, зависимые от органов чувств; скорее, это нечто наподобие психических параллелей регулярным физическим событиям. Так, например, ежедневный путь солнца и смена дня и ночи должны, наверное, отображаться в психическом в форме образа, запечатленного в незапамятные времена. Нельзя наглядно подтвердить наличие такого образа, но вместо него мы находим более или менее фантастические аналогии этого физического процесса. Каждое утро божественный герой рождается из моря и взбирается на солнечную колесницу. На западе его ожидает Великая Мать, которая пожирает героя вечером. В брюхе дракона он пересекает пучину полночного моря. После страшной битвы со змеем ночи он снова рождается утром.

[327] Этот мифологический конгломерат (mythenkonglomerat) содержит, несомненно, отражение физического процесса. Это вообще-то настолько очевидно, что многие исследователи предполагают, будто первобытные люди придумывали такие мифы сугубо ради объяснения физических процессов. Можно не сомневаться в том, что естественные науки и натурфилософия появились из этого материнского лона, однако утверждать, что первобытные люди измышляли подобное только из потребности в объяснении мира, как этакие физические или астрономические теории, лично мне кажется изрядным преувеличением.

[328] С уверенностью можно сказать о мифологических образах следующее: физический процесс запечатлелся в психическом вот в такой фантастической, искаженной форме и сохранился на века, а потому и сегодня бессознательное воспроизводит сходные образы. Напрашивается естественный вопрос: почему тогда психическое не фиксирует реальные физические процессы, почему оно придерживается фантастических представлений?

[329] При попытке встать на точку зрения первобытного человека мы сразу поймем, почему дело обстоит именно так. Дикарь живет в такой participation mistique[218] с миром, как писал Леви-Брюль, что для него попросту не существует ничего похожего на абсолютное разграничение субъекта и объекта, свойственное нашим умам. Внешние события происходят и в нем самом,