Так что на следующий день я боялся идти в школу. Однако пошел. Все судачили об этом ударе Ренди, даже старшеклассники. Я сидел за партой и трясся от страха. А потом Ренди вошел в класс и сел рядом со мной.

Он спросил: «Тебя как зовут?»

Я хотел дать деру. Я знал, что он станет издеваться над моими речевыми дефектами – заиканием и шепелявостью. Знал, что он станет издеваться над моей башкой гидроцефала и бесплатными очками. И над тем, как легко заставить меня реветь, и над самими слезами.

– Привет, – сказал он. – Тебя как зовут?

– Младший, – говорю.

– А меня Ренди Дж. Пеоне, – сказал он и улыбнулся.

И тогда это произошло. Все мы знаем, как это – влюбиться с первого взгляда. Большинство из нас, скорее всего, так в кого-нибудь влюблялись. Может, даже в человека, с которым вы сейчас в браке. Любовь с первого взгляда всегда романтична, правда? Но доводилось ли вам слышать, чтобы люди становились лучшими друзьями с первого взгляда? Чтобы два индейских пацана в мгновение ока стали лучшими друзьями с первого разговора? Перекинувшись друг с другом от силы десятком слов?

Ну так вот, это случилось со мной и Ренди. Не знаю, как это объяснить. Но мы с Ренди внезапно стали лучшими друзьями. Мы никогда этого не обсуждали. Даже не признавали этого. Мы просто знали. Оба знали. Именно так оно и должно всегда случаться.

И, должен вам сказать, после того как Ренди стал моим лучшим другом, дразнить меня стали поменьше. Ренди стал моим телохранителем.

Это он сделал из меня хорошего баскетболиста. Помните, я был болезненным ребенком. Хилым. Ребенком с эпилептическими припадками. Но Ренди притащил меня на баскетбольную площадку и убедил, что я стану хорошим игроком. Он был абсолютно уверен, что я хорош. Столько в нем было этой самой уверенности, что и я поверил в себя.

Вот так, благодаря Ренди, в одно мгновение я стал хорошим баскетболистом. Как по волшебству. В том сезоне мы с ним сделали нашу команду шестиклассников непобедимой и привели к участию в чемпионате. Но нам и команда была несильно нужна. Думаю, мы с Ренди могли бы выиграть и вдвоем против пятерых.

Однажды на тренировке мы с Ренди играли против семерых членов нашей команды и победили со счетом 21:6. Кое-кто из этих ребят здесь. Спорим, вы до сих пор злитесь, что продули команде из двух человек?

Ха!

Да, это хорошо – смеяться на похоронах. Хорошо быть одновременно счастливым и печальным.

Но вы все знаете: Ренди был великим спортсменом. Просто не верится, сколько у него наград. Попав к нему в дом впервые, я перетрогал и оглядел каждый кубок. Во всем он был хорош. Футбол, бейсбол, легкая атлетика, борьба, бокс. Я всем этим даже не пытался заниматься. Но баскетбол у него стоял на первом месте. Здесь ему не было равных.

И мне жаль говорить это на его похоронах, когда он не может даже обругать меня в ответ, но в конечном счете я стал играть в баскетбол лучше него. Думаю, он это тоже знал. Но не признавал. Ренди бы никогда такого не признал. Друг против друга мы играли всего два раза. В восьмом классе. Я уже за Риардан, а он – за Уэллпинит.

В той первой игре в Уэллпините Ренди победил, когда рефери были Билли Шоун и Марти Эндрюс. Они даже и судьями-то не были – те же ученики, только старшеклассники. И они присудили мне фол в третьей четверти.

Но в Риардане, где у нас были настоящие рефери, мы разбили Уэллпинит в пух и прах. Победили с перевесом в тридцать очков. Я сдерживал нападение Ренди, и ему удалось выбить только два очка. И то лишь потому, что член моей команды случайно подставил мне подножку и Ренди вырвался из-под моей защиты и сделал бросок из-под кольца. Они продули на тридцать очков, но Ренди все равно хвастался, оттого что ему удался этот последний бросок.

Он хвастался этим много лет.

– Помнишь, как я тебя тогда обманул и ты упал, а я провел бросок из-под кольца? – говорил он.

– Я споткнулся, – отвечал я. – и это был единственный раз за игру, когда ты прорвался к кольцу.

– Этого я не помню, – говорил он.

– И мы обогнали вас на тридцать очков.

– Этого я тоже не помню.

Вечно мы соревновались друг с другом – я и Ренди. Но связывал нас не только баскетбол.

Дело в том, что Ренди стал первым, кто по-настоящему меня слушал. Я часто оставался у них ночевать. Он спал на нижнем ярусе кровати, я на верхнем. И разговаривал в основном я. Где бы я ни бывал в жизни – везде я разговаривал больше всех. Говорю, говорю, говорю – я такой. Так что мы с Ренди всю ночь не спали, и я болтал о девчонках, в которых был влюблен.

Некоторые из вас, девчонки, сейчас в зале. Сейчас вы женщины, но кое в кого я все равно немножечко влюблен.

Ха!

Не-а, не скажу в кого.

Но, слушайте, ни одна из вас не любила меня. Как парня не любила. И сердце мое было вечно разбито. Я говорил о вас, девчонках, в которых влюблен без взаимности, и плакал. Ревел как белуга. Ренди никогда не высмеивал меня за плач. Он слушал, слушал, и слушал, и говорил, что вы, девчонки, не заслуживаете моей любви. Говорил, что любовь всей моей жизни где-то есть в этом мире и что мы найдем друг друга. Ренди было всего двенадцать, а он уже мыслил так здраво и романтично.

Но и советами снабжал. Наставлял меня. В тот раз он сказал: «Младший, ты слишком легко влюбляешься».

И был прав, ох как прав.

Видите ли, о чем бы у нас ни шла речь – баскетбол, девочки, или школа, или что другое, – Ренди был первым, кто всегда, всегда, всегда давал мне почувствовать, что меня любят. Что мне радуются. Что меня понимают.

Ну да, а вскоре он шел и колошматил, задирал всех остальных. Ребят и взрослых.

Но ко мне он всегда был добр.

И поэтому скоро я начал верить, что я хороший. Даже замечательный. Более того, вскоре я поверил, что маленький индейский мальчишка вроде меня может мериться силой с белыми.

Помните, каково это – быть таким индейским, таким нищим и таким бессильным? Чувствовать, что с белыми тебе не сравниться. Что ты всегда будешь им проигрывать.

Ну так вот, Ренди в это не верил. И мне не позволял. Не позволял верить, что я более низкого сорта, чем белые. Или другие индейцы.

Ренди в меня так верил! Это было поразительно.

Странно говорить это. Может, это прозвучит обидно. Но думаю, что его вера в меня придала мне силы уйти из школы в резервации и перевестись в Риардан.

Я думаю о своем старшем сыне. Он родился очень больным, а когда подрос, ему пришлось много работать с логопедом и психологом. И проходить иппотерапию.

Знаю, это звучит так, будто ему пришлось ездить на гиппопотамах. Ха!

На самом деле ездил он на лошадях – есть такой способ улучшить состояние мышц и придать человеку уверенности.