— Да ты что...

— Да я сам видел, клянусь! Команда отрапортовала, что у них все индикаторы словно взбесились, а затем все системы вышли из строя. Но этот тип с мечом стоял перед ними, а меч светился жутким голубоватым светом, и последнее, о чем отрапортовала команда, была яркая вспышка... Потом последовал взрыв, а позднее мы обнаружили вместо танка дыру в земле, он словно наполовину в ад провалился...

Дрожащий капитан вдруг заговорил:

— Наполовину. Наполовину люди, наполовину лошади... Лица волосами заросли. Но я видел их глаза, страшные глаза, и копыта... — Капитан вскочил на ноги. — Они топчут Джеймсона! Остановите их! О боже мой! Они его повалили... оторвали руки... он еще жив! Господи! Он кричит! Застрелите же его! Пусть замолчит! Пусть замолчит! — Капитан закрыл уши руками, всхлипывая.

— Уведите его, — приказал майор Боурис, подняв голову и наконец выйдя из оцепенения.

Остальные командиры перестали спорить и замолчали, старательно отводя взгляды от своего сломленного товарища. Майор было открыл рот, чтобы вызвать сержанта, который располагался в соседней маленькой палатке, соединявшейся со штабной, и в этот момент Джеймс Боурис осознал присутствие в палатке человека с карточкой советника в кармане дорогого костюма.

Майор похолодел, чуть ли не дрожа, как несчастный капитан. Заметив застывший жесткий взгляд своего командира, увидев его сцепленные руки, которые внезапно обмякли, капитаны торопливо заозирались. Когда они увидели смотревшего на них человека, все они тут же снова — кто быстрее, кто медленнее — устремили беспокойные взгляды на своего майора.

«Они теряют веру в меня, — с горечью осознал майор Боурис — Как мне их за это винить? Я сам себе перестаю верить, я не верю ничему вокруг меня!»

Его взгляд неохотно, но неотвратимо вернулся к рыдающему капитану.

«Скоро и я свихнусь, как Уолтере... надо взять себя в руки».

Заставив себя выпрямиться, жестко выпятив челюсть и выставив подбородок, майор Боурис взревел, призывая сержанта.

Дверь открылась, и в купол вошел сержант.

— Да, сэр?

— Я приказал никого не впускать. Так что здесь делает этот человек? Ты что, покинул пост?

Сержант посмотрел на гостя, глаза у него полезли на лоб, лицо посерело.

— Никак нет, сэр! Я не впускал его. Майор, я клянусь! Я всю ночь просидел за своим столом!

Человек с карточкой советника улыбнулся.

Джеймс Боурис едва удерживался от того, чтобы вбить эту белозубую улыбку в окутанную шелком глотку посетителя. Его руки дрогнули от предвкушения, и он заставил себя крепко их сцепить. Майор прекрасно понимал как Менджу вошел сюда. Он и раньше видел этот фокус — всего несколько часов назад. Только, напомнил себе Джеймс Боурис, это не фокус. Это не иллюзия, от которой детишки разевают рот, а взрослые в изумлении покачивают головой. Тут не было зеркал, чтобы устроить такую иллюзию. Этот человек был реален, как реальным было все в этом ирреальном мире.

— Ладно, сержант, — пробормотал майор Боурис, увидев, что капитаны начинают нервничать все сильнее. — Пошлите за медиками, — показал он на истерично рыдавшего Уолтерса. — Скажите, что он больше не годится для командования. Я назначаю на его место лейтенанта... лейтенанта... — Майор Боурис побагровел. Он всегда гордился тем, что помнил имена всех своих офицеров, как и солдат. А теперь он не мог вспомнить фамилии лейтенанта, человека, который больше года прослужил под его началом. — Черт, забыл. Кто там следующий по очереди, вызовите его ко мне, — он глянул на посетителя, — через полчаса, — холодно закончил он.

— Да, сэр. — Сержант направился к двери.

— Сержант! — позвал майор Боурис.

— Да, сэр? — обернулся сержант.

— Заберите этот чертов чай. Я не пью такое дерьмо. Вы же знаете, так какого дьявола его принесли?

Сержант с изумлением посмотрел на чашку.

— Я ее не приносил, сэр, — начал было он, но, глянув на набычившегося майора, просто убрал чашку, пробормотав: — Простите, сэр.

— Спасибо, господа, — устало сказал Джеймс Боурис. Это говорили правила и устав, а не он сам. Если бы у него было время обдумать то, что он собирается сказать, он вообще не смог бы произнести ни слова. — Я учту ваши рекомендации. Вы свободны.

Послышался металлический скрежет по пластику пола. Капитаны вставали и по одному выходили из палатки. Уходили они молча, и Джеймс Боурис знал, что это плохой знак.

Включив компьютер, он сделал вид, что погружен в чтение чего-то там на экране, хотя на самом деле понятия не имел, на что смотрит. Он не желал ни с кем разговаривать, не хотел ни с кем встречаться. Он скорее чувствовал, чем видел, те косые взгляды, которые бросали в его сторону офицеры, и знал, что они переглядываются и между собой. И взгляды их полны вопроса и недоумения.

Что ему делать? Послать за кораблями? Отступить? И, в конце концов, какой он получил приказ? Слухи, конечно же, уже начали расползаться — что майор, мол, уже не командует батальоном... Что войска ведет Волшебник Менджу, который взял власть, когда удача в бою повернулась против них.

Майор слышал, как сержант орет в полевой телефон, пытаясь вызвать медиков. У них была проблема со связью. Наверное, из-за этой странной, перенасыщенной энергией атмосферы, о чем говорили ему техники. Один из его капитанов, вероятно Коллинз, сгреб несчастного Уолтерса и поволок его прочь. Когда все ушли, сержант — который все еще висел на телефоне — захлопнул дверь.

— Итак, что вам угодно? — прорычал майор Боурис, не отводя взгляда от экрана компьютера. Смотреть на пришельца он не желал.

Менджу подошел и встал напротив него по другую сторону стола. Глаза мага были огромны и сверкали обезоруживающим очарованием. У него было загорелое, чисто выбритое лицо. Густые и пышные волосы, модно зачесанные со лба на затылок, оттеняли своей благородной сединой загорелую кожу. Коснувшись кончиками пальцев металла, он глянул сверху вниз на толстошеего майора с квадратной челюстью.

— Говорят, вы намерены объявить отступление? — сказал он. Голос его соответствовал внешности — глубокий, богатый баритон, выработанный годами выступлений перед живой аудиторией.

— А если и так, то что? Я все еще тут командую. Майор Боурис раздраженно выключил компьютер сообразив в последний момент, что смотрит на собственную докладную записку, написанную несколько месяцев назад касательно нарушений уставной формы одежды женщинами-офицерами. Он тихо выругался себе под нос. Обернувшись к Менджу, он обжег руку обо что-то горячее и выругался погромче.

— Какого черта... сержант! — бешено взревел он.

Ответа не было. Поднявшись, Джеймс Боурис двинулся к двери и распахнул ее. — Сержант! — рявкнул он. — Эта треклятая чашка...

В палатке никого не было. Подняв трубку телефона, он приложил ее к уху. Треск разрядов и другие странные шумы чуть не оглушили его. Похоже, что связь тоже прервалась. Майор Боурис снова начал было сыпать проклятиями, но взял себя в руки. Сержант наверняка пошел за медиками. Глотая злые слова, Боурис просто чувствовал, как они жгут ему глотку. По крайней мере, так казалось. Прижав руку к животу, в котором все горело, он затопал назад в свою палатку. Плюхнулся в кресло, даже не глянув на своего гостя, — и уставился на зеленую чашку с яркой оранжевой крышкой.