class="p1">— Какой?

— Двадцать первый.

— Какой?! — Гаврюшин вытаращился на меня.

— Двадцать первый, — повторил я.

Взводный хмыкнул и покачал головой, а потом произнёс, как ни в чём не бывало:

— Понял. Внесём в личное дело.

Мы добрались до левого крыла спортивного корпуса, которое находилось напротив штаба боевой группы. На первом этаже оказались учебные классы, мы зашли в один из них.

В просторном помещении за партами расположились девять курсантов — семь парней и две девушки. За преподавательским столом сидел Бурдюков. Его я совсем не ожидал увидеть здесь.

— Здравия желаю, ваше благородие, — поздоровался я по уставу.

— Здорова, Кирилл, проходи, присаживайся, — встретил меня Бурдюков по-простому. — Слышал, у тебя навык открылся. Будем тренировать, значит. У нас таких целая группа набирается.

— Негусто, — я уселся за парту. — Девять человек со всей школы?

— Ну а что ты хотел? Общий уровень низкий. Бывало и меньше.

— А ты сам-то чем владеешь?

— У меня телекинез и заморозка.

— Целых два навыка? Какого фига?

— Тренируюсь много.

Я познакомился с ребятами. Все они были с третьего курса. Трое владели пирокинезом, пятеро, как и я — телекинезом, один умел ускоряться. Насколько я понял, принципы тренировки были общими, поэтому наличие в группе людей с разными способностями учебному процессу не мешало.

Вначале Бурдюков прочитал короткую лекцию, затем мы отправились в соседний зал, где занимались до обеда практикой. Упражнения у всех были индивидуальными.

Мне Бур велел катать шары. Я клал перед собой шар размером с бильярдный и силой мысли пытался прокатить его по прямой траектории до заданной точки. Это являлось одним из базовых упражнений для развития телекинетических способностей. Пока что даже оно получалось плохо: объект двигался куда угодно, но только не в заданном направлении.

Во вторник перед обедом была, как обычно, строевая подготовка, которую я терпеть не мог, считая её самым бесполезным занятием на свете. Одно утешало — курс длился всего полгода, и вскоре нам больше не придётся маршировать по несколько часов два раза в неделю.

Но определённые плюсы у строевой всё-таки были: на другой половине плаца занимались первокурсницы, можно было потаращиться на девчонок и даже встретиться с ними в перерыве. Обычно мы не упускали случая перекинуться парой слов с нашими подругами.

Но сегодня я оказался в замешательстве, поскольку не знал, с кем общаться: с Лидой или Соней. Здесь были обе девушки, и к кому бы я ни подошёл, это породит проблему.

Спасла ситуацию Соня. Она вместе с Леной и Юлей подошла к нам и легонько обняла меня одной рукой в знак приветствия. Я ответил тем же.

— Давно не виделись, — сказала она. — Где пропадал?

— На задании был.

— Да? Как интересно… А мы тут всякое думали. Может, ты дезертировал или тебя иные убили. Я даже беспокоиться начала. Что за задание?

— К сожалению, некоторые вещи я раскрыть не в праве. Ты знаешь об этом.

— Ага, он у нас тайный агент, — пошутил Серёга, который стоял рядом, общаясь с Юлей.

Я усмехнулся. Он был не далёк от истины.

— А ты как поживаешь? — спросил я Соню.

— О! Эта была самая ужасная неделя в моей жизни, — заявила Соня. — Нас поселили в какое-то холодное здание, мы спали по двадцать человек в одной комнате. Даже душа нормального не было. Я очень счастлива, что мы не задержались там.

— Ага, — согласился я.

— Ну я долго болтать сейчас не могу. Потому расскажу.

— Да, точно. Встретимся в спортзале, как обычно?

— Нет… давай не в спортзале. Лучше на набережной. Я погулять хочу. Завтра после ужина, например, — предложила Соня.

— Давай попробуем завтра после ужин.

Перерыв был короткий, так что долгой беседы не получилось. Раздались свистки взводных, пришлось возвращаться в свои подразделения и продолжать занятия. Я нашёл взглядом Лиду. Она отчитывала двух курсанток и не обращала на нас никакого внимания.

Я не был уверен, что у нас с Соней получится встретиться после ужина. Помнил прекрасно, как Лида постоянно ей мешала. Но в этот раз всё сложилось, как мы и планировали. Соня явилась в назначенное место, опоздав всего на пять минут.

Мы брели по набережной. Дул холодный ветер, деревья стояли безлистые. Сегодня было теплее, чем обычно, но всё равно погода не слишком-то располагала к прогулкам. Да никто здесь и не шастал, кроме нас.

Я взял Соню под руку, она прижалась ко мне, и мы побрели вдоль беспокойной озёрной глади, не обращая внимания на непогоду. Говорила, в основном, Соня, а я слушал. Мне и рассказать-то было нечего, разве что про поездку с боевой группой две недели назад, об остальном — нельзя. Но Соню, похоже, не слишком-то интересовали мои дела, ей больше хотелось поведать о собственных переживаниях.

Мы оказались в конце набережной, где заканчивалась балюстрада, и остановились. Вокруг было пусто. Соня потянулась к моим губам, и мы снова слились в поцелуе. А потом она прижалась ко мне, словно пытаясь согреться, и мы стояли так некоторое время и молчали.

— Замёрзла? — я обнял её крепче.

— Ни капли. Ты меня согреваешь своим теплом.

— Ага. Только нам надо возвращаться скоро.

— Ох, и не напоминай. Опять эта казарма.

— Уже жалеешь, что решила пойти в спецшколу?

— Иногда приходят такие мысли. Порой мне сильно не хватает горячей ванны с пеной, нормальной кровати или… блинчиков с карамелью, которые делал наш повар на завтрак. Просто напоминаю себе, зачем я здесь.

— Ты целеустремлённая, — заметил я.

— Родители говорили, что упрямая… А когда ты в следующий раз ключи достанешь от спортзала?

— А когда удобнее всего будет? Давай в пятницу. В субботу снова турнир, свободный день. Можно отоспаться, если что.

— Как жаль, что не получится отоспаться вместе, — томно проговорила Соня.

— Всё впереди. А сейчас пойдём в общагу, а то на построение опоздаем.

Обратно мы шли быстрым шагом, поскольку время поджимало.

— А почему ты меня не пригласишь куда-нибудь в субботу или воскресенье? — внезапно спросила Соня.

— Потому что не знаю, что буду делать в эти дни.

— Это из-за турнира?

— Могут и другие дела появиться.

— Опять твои тайные задания?

— Они самые.

— Ты разжигаешь моё любопытство. Даже не знаю, что предположить. Может быть, с