Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сдав беспалого «героя» представителям чеченского МВД, я скоро забыл о коротком происшествии. Подумал: коль за ним числится столько «подвигов» — впаяют по самые гланды. Каково же было мое удивление, когда ровно через десять месяцев наши пути пересеклись в Кантышево! Какая прелесть. Впрочем, о чем это я? Чай, в России живем, а не в каком-нибудь Гондурасе. Взятки у нас берут охотно. Хорошие взятки — с большим удовольствием. А за очень хорошие — прокурор тебе заместо мамы какаву в постель притаранит.
Впереди начинается пологий спуск. Аккуратно подтормаживая, сохраняю дистанцию до буксира. И вдруг хлопаю ладонями по рулевому колесу:
— Черт! А ведь «дух» и в «УАЗе» лепил что-то очень похожее: скулил про какое-то ущелье, про отца, про скорую смерть всех русских! И через десять месяцев в Кантышево говорил о том же! Может, он и впрямь больной на голову?…
Жаль, поздновато я об этом вспомнил. Надо было вытрясать из него сведения, пока находился в сознании. А теперь поздно…
Таксист завез меня в жуткую глухомань, где я — коренной саратовец ни разу в жизни не бывал. Окраина города, ряды гаражей вдоль железной дороги. Вдали свет — открыто несколько створок у ворот. Значит, СТО работает и есть реальный шанс.
— Приехали, — машет таксист.
Благодарю и щедро расплачиваюсь. В моем положении лучше передать, чем недодать.
— Мастеров зовут Серега и Антон, — подсказывает довольный парень. — Занимаются движками, ходовой, жестянкой, покраской. И даже инжекторы регулируют…
— Ясно. Три в одном.
— Точно.
— Бывай. Мы друг друга не видели.
— Само собой, командир…
…
— Так не пойдет, — наотрез отказывается мастер — то ли Серега, то ли Антон. — Предлагаю другой порядок.
— ?
— Сначала поменяем стекла и заделаем дырки в кузове, а потом уж…
— А в чем разница? — не понимаю я.
— В том, что если нагрянут менты, то из-за криминального характера повреждений сразу посыплются вопросы: чья машина, почему не сообщили?… А так — стоит на ремонте ваш «Опель» вполне себе благообразный; мы копаемся в движке и ничего о ваших похождениях знать не знаем.
— Хм, логично, — чешу я репу. — Только никаких похождений на самом деле не было.
Мастер вытирает ветошью руки и подозрительно косит на мои перепачканные кровью ладони.
Однако упрямо стоит на своем:
— Это не нашего ума дело.
Затем берет блокнот с калькулятором, что-то записывает, считает… И, показав дважды подчеркнутое на листочке число, объявляет:
— С вас задаток — тридцать процентов.
Роюсь в карманах и с трудом набираю нужную сумму. Вообще, надо сказать, диагноз кузову «Опеля», подвеске и его мощному двухлитровому движку постановлен неутешительный — ремонт влетит мне в копеечку. Но деваться некуда.
— Когда сделаете? — протягиваю деньги.
— Диктуйте номер мобильного телефона. За сутки до готовности звякнем…
— Ну, примерно? День, два, три?…
— Дня четыре. Если очень срочно — будем работать и по ночам. Тогда сделаем за двое суток…
Ага, намек ясен. И тут все условия «для счастья» клиента: хочешь сэкономить на ремонте — походи недельку пешком; желаешь перемещаться с комфортом — изволь рассчитаться по срочному тарифу. Сервис, мля…
— Мне не к спеху, — говорю я, прощаясь.
— Хозяин — барин, — доносится вслед.
Домой иду неторопливым шагом, с трудом и чуть не по звездам угадывая во тьме путь. В карманах помимо собственных ключей, бумажника и телефона, лежат наиболее ценные вещи Серафимы. Те же ее ключи от квартиры, телефон и деньги. Остальное: зеркальце, косметику, пилку для ногтей, упаковку каких-то таблеток и прочую мишуру я оставил в бардачке машины.
Встав под единственным фонарем на пересечении спящих улочек, подпаливаю очередную сигарету и невольно подмечаю, что выкурил сегодня треть пачки. Давненько я столько не дымил. Но что делать — такой уж насыщенный событиями день. Сначала известие о гибели Юрки, потом сердечный приступ у Дарьи Семеновны. Наконец, появление проклятого мотоцикла, обстрел автомобиля, ранение Серафимы и короткая вспышка сумасшедшей погони…
Похоже, уснуть сегодня без приличной порции водки не получится.
Россия, Саратов
Наше время
Сигнал мобилы с долгой настойчивостью прорывается сквозь крепкие объятия небытия. Звонит, вибрирует, надрывается.
Ни малейшего желания открывать глаза, искать его, узнавать чей-то голос, отвечать на дурацкие вопросы.
Слава богу — замолк. Блаженно проваливаюсь в сонную бесконечность…
Не знаю, сколько проходит времени, но он оживает опять. И кому я понадобился в такую рань?
Впрочем, мне не известно, сколько сейчас времени: восемь, десять или полдень. Чувствую лишь, что после стакана водки трещит голова, а из-за позднего отбоя жутко хочется спать.
Третья попытка окончательно выдернуть меня из царства Морфея.
Как же он мне надоел! Сволочь. Надо сменить мелодию и убавить звук…
Мозг хоть и вяло, но постепенно включается в работу. Начинаю соображать, перебирая основных абонентов…
Мама, стараясь не шуметь, возится на кухне.
Юрки больше нет.
Дарья Семеновна лежит в реанимации и вообще боится мобильников.
Серафима в больнице, ее сотовый у меня…
«Стоп. Серафима! — вскакиваю с постели. — Возможно, она пришла в сознание и попросила кого-нибудь из персонала набрать мой номер!»
Резкое движение вызывает дикую боль в плече, по которому вскользь шибанула пуля. Но мне сейчас не до нее. На ходу поправляя бинтовую повязку, нахожу аппарат.
Точно! На экране незнакомый номер.
— Да!
— Паш, ты? — настороженно вопрошает голос. Причем мужской.
Я ошарашен. Если это незнакомый медик, то чересчур фамильярный.
А вдруг это не медик! Тогда кто?…
Сдержанно отвечаю:
— Ну, я.
— Не узнал?
Голос кажется знакомым. Однако меня всегда раздражала дурацкая манера затевать на расстоянии игру в угадайку.
Сквозь позевоту включаю сарказм:
— Как же, как же! Узнал! Вы опять хотите попросить в долг до субботы?
— Паш, ты ж вроде травку не куришь, «моментом» водяру не занюхиваешь…
И тут молнией прошибает догадка: уж не голос ли это младшего Ткача?
Судорожно глотнув минералки из стоявшей рядом с диваном бутылки и плеснув ею же на вспотевший загривок, выдыхаю вместе с газом: