Дверь распахивается в темноту. Но я знаю, что Меркури там, потому что температура падает стремительно.

Я поднимаю фонарь и вижу перед собой ее. Она все такая же страшная, как я помню: высокая, серая, тощая, как гнутый металлический костыль, волосы собраны на затылке в пучок, похожий на воронье гнездо, в черных глазах сполохи молний.

Она посылает в моем направлении струю ледяного воздуха. Сосульки повисают у меня на волосах, свисают из ноздрей. Моя спина немеет от холода, чтобы удержаться на ветру и не упасть, я сгибаюсь пополам и хватаюсь обеими руками за стенки тоннеля, прикрывая Габриэля своим телом.

Вдруг, так же внезапно, как начался, ветер прекращается. Я выпрямляюсь и поворачиваюсь к ней лицом.

– Меркури! – говорю я вместо приветствия и жалею, что не придумал заранее, что еще сказать.

– Натан. Вот так сюрприз. Вижу, у тебя новая подружка.

– Это не подружка. Это Перс. Кажется, Пайлот собиралась предложить ее тебе в ученицы, но… Пайлот умерла.

Меркури молчит, но ее глаза ярко вспыхивают.

– Ее убили Охотники. Я был там. И сбежал с Перс.

– А зачем ты явился сюда? Чтобы опять привести Охотников к моему дому?

– Нет. Я ушел от них. Это было неделю назад.

– Неделя или год, какая разница? Они все равно будут вечно висеть у тебя на хвосте.

– Я их потерял.

Меркури кривит губы.

– А как ты нашел меня?

– Неважно. – Я знаю, она не поверит, если я скажу, что мне показала дорогу Пайлот. – Главное, что я здесь.

– И зачем ты здесь? Я, кажется, велела тебе не являться ко мне до тех пор, пока ты не убьешь Маркуса и не принесешь мне его сердце. Что-то я его нигде не вижу.

– Об этом я и пришел с тобой поговорить. В прошлый раз, под пулями Охотников, мы не успели обсудить твои условия.

– Они не обсуждаются.

– Ты ведь деловая женщина, Меркури, и знаешь, что обсуждается все.

– Это – нет.

– Сначала ты хотела, чтобы я убил Маркуса в обмен на три подарка, но, когда я уходил за Фэйрборном, мы договорились, что я отслужу у тебя год.

Меркури щерится.

– Так ты это пришел мне предложить?

– Нет. В обмен на Анну-Лизу я предлагаю тебе Перс.

Меркури смотрит на Габриэля и, наконец, говорит:

– Она и так должна была попасть ко мне. Я ее впущу. – Меркури вынимает из пучка шпильку, открывает ею замок, хватает Габриэля за плечо, втаскивает внутрь и снова захлопывает дверь. – А ты и твой отец – другое дело.

– Но… – я хватаюсь руками за решетку.

– Никаких разговоров. Возвращайся, когда у тебя будет сердце Маркуса или его голова.

Это худший из всех возможных, хотя и вполне ожидаемый ответ.

– Мне надо видеть Анну-Лизу, – говорю я, повисая на решетке.

– Обойдешься, – отвечает Меркури.

– Нет, не обойдусь. Откуда мне знать, что она вообще жива? И где она? Может быть, ты оставила ее Охотникам. Я сделаю то, о чем ты просишь, Меркури. Если смогу. Но я должен знать, что Анна-Лиза жива. Я должен ее увидеть.

Меркури колеблется. Она еще не закрыла замок. Думает. Это уже кое-что.

– Я рискую жизнью, придя сюда, Меркури. Ты ведь можешь меня убить. Все, о чем я прошу, это показать мне Анну-Лизу.

– В прошлый раз, когда у нас шла об этом речь, ты сказал, что ни за что не станешь убивать отца.

– Это было до того, как он бросил меня с Охотниками. Я чуть не умер – несколько раз они были совсем близко, – но я все же ушел от них, и все без его помощи. Я всю свою жизнь ждал, когда он придет ко мне. И заберет с собой. Я думал, что он будет меня учить, я буду жить с ним, но нет; он пришел и бросил меня снова, пусть меня лучше замучают Охотники.

– Он жестокий человек. Я рада, что ты это понимаешь, Натан.

Я наклоняю голову и, цепляясь за решетку, продолжаю:

– Меркури, ради Анны-Лизы я готов на что угодно. Готов рискнуть своей жизнью, чтобы спасти ее, но дай мне сначала поглядеть на нее. Пожалуйста…

Я не смею поднять на нее глаза. У меня одна надежда – что ненависть ослепит Меркури и заставит забыть ее о том, что я никогда не убью Маркуса, просто не сумею. Но я должен заставить ее поверить, что ради Анны-Лизы я готов попытаться.

Я падаю на колени.

– Пожалуйста, Меркури.

Решетчатая дверь бесшумно распахивается. Я робко поднимаю глаза.

– Я сварю тебя живьем, если ты попытаешься что-нибудь выкинуть, – говорит Меркури и отступает назад, в темноту.

Я поднимаюсь на ноги и вхожу за ней. Меркури запирает решетку, захлопывает массивную деревянную дверь и ставит на место тяжелые засовы. Затем берет из каменной чаши, врезанной в стену тоннеля, горстку каких-то зерен и посыпает ими засовы. Пряный запах опять наполняет воздух. Похоже, пряности запирают замки, не только открывают.

По эту сторону входа тянется такой же, как и прежде, тоннель, только с масляными лампами, расположенными на большом расстоянии друг от друга и льющими тускловатый желтый свет. Меркури, железной хваткой держа за плечо Габриэля, направляет его вдоль изгиба тоннеля, который постепенно сворачивает вправо, я иду за ними. Вот она проходит сквозь занавесь из толстой гобеленовой ткани, я за ней, и мы оказываемся в просторной комнате, точнее в зале, шершавые каменные стены которого сплошь скрыты под гобеленами. Дверей в нем нет, и я догадываюсь, что за каждой шпалерой скрыт новый коридор.

Меркури останавливается в центре и отпускает Габриэля. Она говорит ему:

– Стой тут, – на что Габриэль отвечает неподражаемо растерянным взглядом.

Я говорю Меркури:

– Перс не говорит по-английски. Только по-французски.

Меркури бормочет что-то Габриэлю, и тот хмурится, совсем как Перс. Она обходит его кругом, осматривая со всех сторон.

– Значит, Пайлот умерла? Большая потеря для всех нас. А Габриэль? Полагаю, он тоже умер?

– Мы договаривались встретиться в одном месте в лесу. Он не появился. Вместо него пришли Охотники. – Из этого рассказа должно следовать, что Габриэля поймали, пытали, и он выдал место встречи.

– Очень жаль, – говорит Меркури.

– Вот как? – Теперь уже хмурюсь я. – Трудно поверить.

– Габриэль был почтенным Черным Колдуном. – Она умолкает, проводит пальцем по волосам Габриэля, поднимает одну прядь и тут же роняет ее снова. Похоже, Габриэль скопировал Перс целиком, вместе со вшами.

Я понимаю, что медлить нельзя. И продолжаю:

– Так где же Анна-Лиза?

– Ты многим рискуешь ради нее, Натан. Думаешь, она того стоит?