Едва раздался щелчок закрывшейся створки, Лэлик поспешно отскочил в сторону. Из раны на хвосте хлестала кровь. Подняв глаза, Лэлик увидел над собой частично высунувшегося спрута, но, к счастью, тот почему-то все-таки отступил. Он сосредоточился только на том, чтобы передвигаться как можно быстрее, ведь если прадор доберется до него, всё будет кончено. Позади раздался треск, и Лэлик невольно оглянулся. Дверь не открылась, но керамика пошла трещинами. Да, несомненно, развернулась какая-то наноатака, сделавшая хрупкими все местные материалы. Выбить дверь Сфолку не составит труда, и много времени это не займет. Лэлика скрутил еще один приступ сухого кашля, и он снова сплюнул кровь. Дышалось тяжело, тугой ком в груди причинял боль. Возможно, он все-таки сломал ребро, а то пробило легкое. Лэлик дополз до следующей двери, мазнул ладонью по сканеру и с облегчением вздохнул, когда створка открылась.

В туннеле за дверью гравитация отсутствовала, так что теперь он мог передвигаться быстрее, и в конце концов Лэлик добрался до дока. Прочие колонисты, которым тоже удалось бежать, летели, ползли, прыгали к своим кораблям. Сейчас Лэлик был сосредоточен лишь на том, чтобы попасть на собственный тягач. Он приложил руку к сканеру второй двери и с удовлетворением увидел, как та закрылась. Впереди него кто-то грузный и окровавленный, стоя на коленях, заходился в кашле, и Лэлик подался в сторону, оставляя между собой и колонистом как можно больше пустого пространства.

– Лэлик… ты слышишь? – Это оказался Хендерсон. Присоски на его лице были ужасно бледными, он безуспешно пытался отклеиться от пола. – Оно шепчет… – он закашлялся, выхаркивая пузыри крови, – мне.

– Что? – Лэлик сомневался, что хочет услышать ответ.

– Оно… здесь, – прохрипел Хендерсон.

Сзади раздался треск, Лэлик обернулся, но вторая дверь выглядела неповрежденной. Остается надеяться, что наноатака сюда пока не дотянулась.

– Нужно добраться до корабля и валить отсюда, – сказал он на ходу.

Если повезет, Хендерсон, состояние которого просто кошмарно, не сможет последовать за ним. Неохота как-то, чтобы он протащил на борт свою хворь.

– Ох, – выдохнул Хендерсон.

Лэлик замер, повернулся. Хендерсон упал лицом вниз, потом кое-как встал на четвереньки, но массивное брюхо так и не оторвалось от пола, и головы он поднять не мог; изо рта бежала кровавая слюна. Потом тело содрогнулось, присоски сжались, приплюснутая голова дернулась, и Хендерсон испустил булькающий вопль. Черные шипы вырвались из его спины, груди, толстого загривка – как будто где-то внутри тела вдруг материализовался огромный кистень. Крик оборвался вместе с жизнью Хендерсона, а иглы всё продолжали расти, и по ним бежала кровь. Они вонзились в пол, пригвоздив неподвижное тело, а потом начали поднимать его, как какого-нибудь жука на перекрестии множества булавок.

Объятый ужасом Лэлик отшатнулся, и тут конструкция дрогнула, сбрасывая с себя нарезанного толстыми ломтями Хендерсона. Над палубой возвышалась звезда, причудливый цветок из черных кристаллов. На глазах Лэлика из сердцевины звезды вылезли серебристые щупальца. Лэлик почти ожидал, что эта штука начнет сейчас всасывать в себя останки Хендерсона, но серебряные вены поползли, множась, по кермету и строительным кораллам.

Лэлик повернулся к своему кораблю и застыл, увидев множество таких же звезд, рассеянных по всему доку – одни нависали над окровавленными останками, другие парили среди медленно опадавших облаков мясных клочьев. Лэлик упрямо пополз к цели, перебирая щупальцами, как ногами, и сильно отталкиваясь остатками хвоста, не обращая внимания на боль. Так он добрался до шлюза тягача и, приложив ладонь к сканеру, открыл корабль. Внутри он закашлялся, задыхаясь и всхлипывая, стену забрызгало кровью. Это всё ребро. Сломанное ребро. Это должно было быть сломанное ребро.

Едва затворив внутреннюю дверь шлюза, он связался через форс с корабельной системой и отдал команду на аварийный запуск. Когда экстрим-адапт добрался до своей крохотной рубки, корабль уже двигался, разворачиваясь. Глядя на экран, Лэлик видел черные звезды, много черных звезд – и никого из своих людей. Потом керамическая дверь дока распахнулась, и в помещение ворвался Сфолк, заскользил по залитой кровью палубе, запрыгал длинными скачками, благо гравитация-то была низкая. Опоздал, дружок.

Люк сферы закрылся за шедшим на управляющих микродвигателях кораблем Лэлика, который углубился в длинный туннель, ведущий к первым «космическим вратам».

Глава колонии раздумывал, сколько еще людей спаслось, но понимал, что ничего не узнает, пока не окажется снаружи. Он послал сигнал внешнему люку, почти уверенный, что придется воспользоваться захватной рукой, чтобы развести створки силой, но те послушно разошлись сами. Корабль вышел в просторный шлюз, люк за ним закрылся, а Лэлик потер саднившую грудь. Придется достать автодок, пускай потрудится, но сперва надо убраться со станции. После показавшейся бесконечной задержки воздух из шлюза все-таки выкачался, и внешние двери открылись. Лэлик осторожно повел тягач наружу.

Километров через восемь Лэлик развернул корабль, чтобы взглянуть на станцию сквозь щитостеклянный экран. Выглядела она как всегда – как кокон гигантского майского жука. Сканируя ближайшее пространство, Лэлик вскоре обнаружил, что объекты, тянувшиеся от его бывшего дома по продольной спирали, – это обломки. Станция разваливалась; на его глазах внутреннее давление проломило обшивку, выплюнув в вакуум воздух. Потом он заметил еще одного спасшегося – большое яйцеобразное судно с тремя У-гондолами по экватору. Почему-то Лэлик не удивился, опознав медленно уходивший прочь корабль мистера Пейса. Ну, по крайней мере проклятый Сфолк там и сдохнет. Однако, едва он подумал об этом, чей-то шепот возразил ему.

– Что?

Лэлик огляделся, уверенный, что кто-то только что заговорил с ним, потом опять потер грудь, которая казалась нашпигованной битым стеклом.

Станция продолжала разваливаться, извергая в космос куски собственных внутренностей. Вот взорвался резервуар – хранилище водорослей, расплескав зеленый туман, потом что-то лопнуло в самом центре, и станция раскололась пополам. Затем в одной из половинок расцвел черный кристаллический цветок. Другие осколки черноты, поменьше, стягивались к нему, цветок становился больше и больше и отчего-то казался прочнее всего, что его окружало. Лэлик охнул. Наноатака? Эта штука не походила ни на что из того, что он знал или исследовал. В этот момент он внезапно осознал: грудь больше не болит. Это потому, что он не шевелился. Ну конечно, сломанное ребро…

И вдруг, перекрывая дыхание, глубоко внутри вспыхнула обжигающая агония – за миг до того, как черный шип пробил грудину и продолжил неумолимо расти. Лэлику еще удалось судорожно дернуться в попытке дотянуться до шипа, словно он надеялся его вытащить. Но из тела лезли другие иглы, и одна из них пригвоздила руку к туловищу.

Он умер под чей-то шепот.

Младший мальчик, Йеран, энергичный и возбужденный, пробился сквозь толпу людей – «моллюсков», добежал до гравишахты, вернулся обратно и вцепился в материнскую ладонь. А когда старший, Роберт, шагнул к Тренту и взял за руку его, Трент не знал, что ему делать. Подобная картина никогда не вставала даже перед мысленным взором жестокого гангстера Трента Собеля. Но Роберт, по крайней мере, не был столь активен, как Йеран, он просто шел рядом, с любопытством разглядывая людей – «моллюсков».