— Сразишься с Оскаром, он решил подтянуть свои навыки и заодно оценки.

Юноша приуныл.

— Эм-м, наставник, может, мне подобрать кого-то другого? Боюсь, если обижу сестру своего друга, мне несдобровать.

Мужчина глянул на него с неодобрением.

— Это не имеет значения. Встретившись с монстром, тоже ужимками будешь сражаться?

— Я вас понял, учитель.

Наставник кивнул и отошел.

Парень глянул на меня.

— Извини, ничего личного, но я предпочитаю не драться с девушками. Это одно из моих правил. — Оскар вонзил свой клинок в землю и оперся на него на манер трости.

Его взгляд был оценивающим, но совсем не таким, каким смотрят на противника.

— Сорель! Ставлю на твою победу свой меч! — Моран махал ножнами у другого конца площадки.

На него все оглянулись. Кто вообще делает ставку на свой меч? Это ведь самое дорогое, что есть у даэва.

Я отвернулась, заметив, что лицо Оскара выглядит оскорбленным. На скулах играли желваки, от привычной снисходительности не осталось и следа. Ведь если кто-то ставит на чужую победу свое оружие, значит, он абсолютно уверен в проигрыше другого.

— Пустоголовый болтун, — бросил светлый, крепче перехватывая клинок. — Хотя… Кто знает? — Див ухмыльнулся. — Я видел, как он крутился около статуй, что потом разрушили. И фреску уничтожили как раз тогда, когда он отбывал наказание в башне. Тебе не кажется это странным?

— Нет, не кажется. — Наши клинки скрестились, и руки противника дрогнули — он не ожидал такой силы удара.

Оскар удивленно вскинул брови, но тут же взял себя в руки и продолжил сражение. Сталь встретилась со сталью еще несколько раз, прежде чем кончик Туманного, ярко сияя под лучами солнца, уперся в чужое горло. Я всегда ощущала, когда меня недолюбливали, но в этот самый момент меня скорее возненавидели. Да и я сама была неспокойна, даже в сражении — атаки вышли слишком быстрыми и поспешными. Пусть я победила, но дыхание сбилось. А в длинной схватке подобное могло стоить жизни.

На плечо села птица из тьмы, от теневой магии дохнуло отрезвляющим холодом. Существо запрыгало по моему плечу, будто танцуя. Я глянула на Морана, который вновь улыбался. Его искренне радовала моя победа.

В этот миг я испытывала настолько непонятные для меня эмоции, что разозлилась на саму эту неопределенность. Смахнула теневое существо, развернулась и пошла за пределы тренировочного сектора, собираясь перевести дух.

Академия Снов, тридцать один год назад…

Люций

— Рафаиль, а ты, кажется, стал лучше держать клинок, — заметил Люций, локти которого покоились на невысокой ограде, что разделяла тренировочные поля. Поза выглядела беззаботной, носок одной ноги упирался в землю. Голова была насмешливо склонена набок, в руке див держал меч — черная сталь выглядела темнее ночи, отчего бледная ладонь, сжимавшая оружие, казалась еще белее.

Руньян хмуро глянул на друга, подошел к краю, все еще шумно дыша после поединка.

— Не издевайся, — кинул он.

Несмотря на замечание, ухмылка Морана стала еще шире.

— Как думаешь, насколько оправдан риск?

— Это ты о чем?

— Да так, — протянул Люций. — Я кое-что сделал, а теперь сомневаюсь, верно ли поступил. Возможно, я сам себя загнал в западню.

— И что же ты сделал? — напрягся Рафаиль.

Услышав изменение в голосе друга, Моран бросил на него быстрый взгляд.

— Ничего страшного. Просто это может как помочь, так и подставить меня. Хотя второй вариант маловероятен. Я почти не рассматриваю его, но все же проверить надо.

Лицо Рафаиля стало еще мрачнее.

— Скажи мне, ту фреску ведь не ты…

Бровь Морана удивленно изогнулась.

— Уж не думал, что мой лучший друг будет подозревать меня в подобном. А ты, господин Руньян, оказывается, намного хладнокровней, чем я думал. Подозревать меня, того, кто…

— Хватит-хватит. Я понял, — поморщился Рафаиль. — Подашь воды?

— Как быстро ты переменил тему. Но, конечно, подам, тебе ведь надо набираться сил. Хотя поможет ли это? — Моран отошел к бочке, где всегда можно было отыскать питьевую воду. Когда вернулся с набранным ковшиком, продолжил: — Но ты определенно стал больше времени уделять тренировками. Ты просто обязан преподнести Сорель подарок в благодарность и договориться еще об одном сражении. Глядишь, еще несколько поединков, и научишься чему.

Недавний проигрыш остался темным пятном на репутации Рафаиля. Хотя нельзя было сказать, что исход оказался неожиданным. Сара Сорель все свое время тратила на учебу, тренировки и медитацию. Со стороны жизнь светлой казалась скучной до зубовного скрежета.

— Сам бы сразился с ней.

— Да я бы с радостью, даже предлагал. Но она упорно отказывает.

— И сколько раз ты ей предлагал?

— Раз десять?

Рафаиль закатил глаза. Даже у него не всегда хватало терпения на Морана. Тот был слишком неусидчивым, всегда находился в поиске приключений и обязательно их находил. Но в то же время именно эта его черта не столько отталкивала, сколько привлекала. Когда Руньян надолго оставался один, он не знал, куда себя деть. Мир словно замедлялся, становясь зыбучей трясиной, в обыденности которой можно было легко задохнуться.

Тут взгляд Люция выловил фигуру в белом, только что появившуюся на тренировочной площадке. Быстрая, но не суетливая поступь, беспристрастное, словно высеченное из камня лицо. Аура неприкосновенности вокруг нее была настолько сильна, что многие расступались и оглядывались вслед. Это неминуемо создавало мертвую зону вокруг Сары. Ее дар и взгляд заставляли других инстинктивно держаться от нее подальше.

— Сорель! Ставлю на твою победу свой меч! — прокричал Люций, поднимая клинок в воздух.

Девушка, едва взглянув на дива, отвернулась. Ее противник скривился. Моран подмигнул ему, и лицо его перекосилось еще сильнее. Люций расхохотался.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Рафаиль, держа в руках опустевший ковшик.

— Не люблю напыщенных индюков. Но их так легко вывести на чистую воду.

— Я не об этом. Сколько наблюдаю, не понимаю. Поначалу думал, что тебя гложет совесть за тот случай в лагере, но то, что ты делаешь, не очень похоже на попытку все исправить.

— Ты так считаешь? — задумчиво отозвался Моран с едва заметной улыбкой. Но его взгляд стал куда серьезнее, с нотками грусти.

Рафаиль промолчал, размышляя над ситуацией. Несмотря на всю свою придурковатость, Люций редко поступал необдуманно.