С этими словами она сложила руки на груди и облокотилась на дверь позади себя, давая понять что будет стоять на своем.

— Ты не готова. — Произнес я вкрадчиво и, давая понять что закрываю эту тему, развернувшись к ней спиной, направился вглубь ангара.

— Это не тебе решать, готова я или нет! — по всему было ясно что Луну не остановить. Она последовала за мной, сокращая и сокращая расстояние между нами, распаляясь в своем праведном гневе и не замолкая при том ни на секунду — Что? А может это ты взял на себя слишком много? О, мой благородный спаситель и защитник! Может, это ты на самом деле виноват в смерти Марка и вообще все это дерьмо, в которое я влипла, случилось из-за тебя? Ты же такой умный, так почему же не смог предусмотреть очевидного — невинный человек оказался в опасности, с которой у него просто не было шансов справиться. А теперь он мертв!

Я собирался пропустить мимо ушей дальнейшие ее слова и налить еще чаю. На раз мне тоже требовалось немного успокоительного, но следующая ее фраза заставила меня буквально врасти в землю и обернуться к ней, столкнувшись нос к носу.

— Может мне вообще стоило остаться с этим твоим Блэкмором и посмотреть что будет. Плыть так сказать по течению?

Луна налетела на меня и охнула от неожиданности. Попыталась отстраниться, но я поймал ее за руки и притянул к себе, заставив посмотреть себе прямо в глаза. Хотел сказать, что ей не следует заигрывать с тем, чего она не знает… но вместо этого будто провалился в свое воспоминание о Блэкморе.

Вдох-выдох, вдох… сиплый, дерущий раздраженное горло осколками ледяного воздуха. Мои лапы дрожат от усталости, я подскальзываюсь на битых кирпичных осколках. Они липкие и пахнут железом — потому что залиты кровью. Мир вокруг полнится воем раненых и хищным рыком тех, кто разрывает их плоть.

Свои? Чужие? Я не знал на чьей стороне сейчас сила, но это было не важно — ведь мой враг стоял прямо напротив меня, поджимая лапу с которой шматами свисала серая шкура, обнажая красное мясо.

Это не я его так. Это другие волки, нашедшие его до меня. На свою беду, потому что их тела теперь лежали рядом, на этих же осколках битых кирпичей, улитых их кровью.

Я уперся спиной в то, что осталось от стены дома, когда-то принадлежавшего моему отцу и посмотрел в безумные глаза существа отнявшего у меня все.

Руг Орманн скалился, но не спешил нападать. Ему сильно досталось, но даже в таком состоянии он был сильнее меня. В защите. Любую его атаку сейчас отбил бы даже юнец.

Я устал от боя, был вымотан и ранен, но близость к врагу наполняла меня почти сверхъестественной волей довершить начатое моими сородичами. Больше всего на свете я желал убить Орманна. Нужно было только придумать как это сделать до того, как он прихлопнет меня.

Оскалившись, я с рыком бросился к нему в обманном маневре. Хотел посмотреть как он станет двигаться, что предпримет в ответ на мой выпад со стороны его подбитой лапы. Альфа выгнул спину и прижавшись на миг к раздробленным паркетным доскам, прыгнул вперёд, целя пастью прямо мне в шею. Но я увернулся, так и не окончив маневр. Медленно пошел по кругу, не сводя с него взгляда и Орманн двинулся вслед за мной, неизменно прихрамывая.

Это и было мне нужно. Чтобы смотрел не отрываясь, чтобы шел не задумываясь! Наверно он даже не понял что произошло, когда я вдруг бросился к противоположной от него стене, а сразу после сверху на него рухнула тяжелая люстра из чугуна, украшенная острыми оленьими рогами. Сделанная по заказу моего отца на средневековый манер, она представляла собой большой подсвечкик и держалась на тросу, протянутому по потолку и привязанному к кольцу на стене, чтобы слуги могли опускать его для замены свечей. Именно этот трос я и перебил, когда Руг Орманн оказался в нужной части комнаты.

Люстра обрушилась на него с грохотом, но не придавила. Оборотень успел отскочить в последний момент, вот только недостаточно быстро — один из оленьих рогов пробил ему заднюю лапу и пригвоздил Орманна к полу, заставив биться и рычать в тщетных попытках освободится из этого капкана.

Я не спешил. Хотел насладиться зрелищем. С кровавой потребностью наблюдал за мучениями своего врага, вспоминая жуткую смерть собственного отца.

Он не пожалел его, даже когда тот сдался. Орманн не сжалился даже над моей матерью, хотя его истинная была её родной сестрой.

Внезапно волк замолк и перестал сопротивляться. Огненная ярость в его глазах сменилась каким-то странным, отрешенным узнаванием. Он посмотрел на меня, словно желая сказать что-то, а потом запрокинул голову назад и завыл так пронзительно и мощно, что все мои внутренности будто разом перемешались и поменялось местами.

Я согнулся, пряча морду под лапой, пытаясь хоть немного закрыть уши, а когда его вой перешел в хриплое рычание, увидел как мой враг сбрасывает личину. Шерсть покидала его тело быстрее, чем сухая листва старое дерево, а шкура обвисала, словно становясь ему велика. Морда втягивалась и изменялась, пока не стала обретать человеческие черты, то же происходило и со всем его телом.

Став из серой просто бледной, кожа съежилась, обтягивая не такое огромное, но все еще мощное тело. Через несколько минут Руг Орманн наконец явился мне в своем человеческом облике — сильный и еще совсем не старый, но уже полностью седой мужчина с сальными, спутанными волосами до плеч и короткой клочковатой бородой.

Но на внешности сложно было заострить внимание, потому что в то же время на меня продолжали смотреть его темные, покрытые расплавленной медью радужки глаза. Безумные, хищные, совершенно бездушные.

— Кайрен? Мальчик мой, вот так встреча! — прохрипел Орманн, приподнимаясь на локте.

Его нога кровоточила и все еще была пришпилена к полу, правую, изувеченную руку он держал на весу. Сейчас я отчетливо видел на ней следы от клыков, сорвавших шматы кожи с витееватой черной татуировкой.

Он рвано рассмеялся видя мое замешательство.

— Как мы тут оказались? Неужели такова судьба — и все должно закончиться там же, где и начнется, а? Сколько тебе сейчас? Восемнадцать? О… в твоем возрасте я думал о чем угодно, только не об убийстве Альфы! Хотел покрыть всех человеческих сучек отсюда, и до океана… только позже до меня дошло, что одного не бывает без другого. И как же жаль, что вместо твоей матери мне было суждено встретить ее сестру… как знать, может если бы я стал тогда Альфой вместо твоего отца, то успокоился бы. И все были бы живы… а ты был бы моим сыном! Что скажешь, малыш? Хотел бы ты себе такого па-апочку? А-ха-ха-ха!

Я оскалился и сделал выпад в его сторону, требуя замолчать, но оборотень даже не дернулся — наоборот, рассмеялся еще громче, бесстрашно глядя мне прямо в лицо.

— Ну-ну! Остынь, малыш. Не видишь? Я же сдаюсь тебе. Так как ты поступишь? Отдашь меня под трибунал или… или быть может убьешь прямо здесь, заявив свои права на главенство в стае? А? Как думаешь? Они присягнут тебе или разорвут прямо тут, желая занять твое место?