— Мне это не кажется рыбой, Мария.

Ее мать, которая так и продолжала сидеть в пальто, отодвинулась от стола.

— Это рыба. Особая рыба. — Мэри не стала упоминать, что она сырая. Она подумала, что это сообщение отнюдь не разожжет их аппетит.

— Мистер Ди, попробуйте ее! — чирикнула Джуди, орудуя своими палочками. — Вам понравится суши. Это деликатес!

— Хм. — Фиорелла вздернула свой римский нос. — Я не люблю суши.

— В таком случае… — Мэри больше не могла держать язык за зубами. — Что же, раз мы не должны ехать в мой офис, потому что кое-кто из сидящих за столом наорал на моего босса, мы дождемся полудня и поедим фаршированные баклажаны, которые мы все любим.

Фиорелла не ответила.

— Фиорелла, она права. Ты должна извиниться за то, что ты наговорила.

— Si, — тихо сказала мать, и Фиорелла повернулась к Мэри.

— Я извиняюсь. Давайте двинемся и забудем эту историю.

— Не так быстро. Я понимаю, что ты могла не любить Бенни. Моя мать с первого же взгляда тоже невзлюбила ее. — Мэри повернулась к ней: — Помнишь, ма? Ты тоже называла ее злом.

Хмыкнув, ее мать кивнула:

— Si, si, е vero. Я не любила Бенедетту. Она заставляла Марию много работать. Все время — работать, работать, работать.

Мэри улыбнулась, повернувшись к Фиорелле:

— На самом деле Бенни хороший человек. Она научила меня всему, хотя жизнь она мне не облегчала. Узнав ее, я стала куда лучшим юристом. Да и человеком.

Фиорелла фыркнула:

— Какая ты наивная.

— Вы не знаете ее. Да и меня.

— Пусть каждый останется при своем мнении.

— Прекрасно, — жестко сказала Мэри, и Джуди подняла ее стакан с водой.

— А теперь — тост за нашу девочку Мэри, которая сегодня стала партнером! Поздравляем!

Отец поднял свой стакан, и мать, тепло улыбнувшись дочке, сделала то же самое.

— Mia cara, Maria, ti amo.[33]

— И я вас тоже. — Мэри подняла свой стакан. Она не позволит Фиорелле испортить этот день. — Большое спасибо вам всем. И за все. Всего этого не могло бы случиться без моей прекрасной семьи и моей лучшей подруги.

— Слушайте, слушайте! — воскликнула Джуди, и все выпили.

Мэри посмотрела на свою мать, которая неловко сидела на стуле. Она устроилась на самом краю, придерживая полы своего мешковатого пальто.

— Мама, почему бы тебе не снять его?

— Нет, мне и так хорошо.

— Тебе не кажется, что ты будешь чувствовать себя еще лучше?

— Si, Maria, ты права. — Мать встала и скинула пальто, удивив всех присутствующих. На ней было не ее обычное платье в цветочек или то синее, в котором она ходила к мессе. Вместо этого она облачилась в сногсшибательное сексуальное платье. К сожалению, формами она напоминала мясную клецку с грудью. Зардевшись, она продемонстрировала платье и села.

— Ма! — тут же сказала Мэри. — Ух ты! Прекрасно выглядишь. Где ты раздобыла это платье?

— Grazie, Maria,[34]я его сшила.

— Прекрасная работа! — Мэри многозначительно посмотрела на отца.

— Ты здорово выглядишь, старушка!

— Миссис Ди, вы потрясающи! — ухмыльнулась Джуди, и мать расплылась в блаженной улыбке, что стало вознаграждением для Мэри.

И никто, кроме Мэри, не заметил, что Фиорелла ничего не сказала.

Бенни второй раз за день сидела в допросной, напротив пары копов — грубоватого офицера Пита Моры, который перепечатывал ее заявление на электрической пишущей машинке IBM, и тощего полицейского Кевина Ваза, рассматривавшего ее из-за своих авиационных очков.

— Вот так, — сказала Бенни, окончив свою сагу. Если они и считали ее сумасшедшей, то не показывали этого. — Они тщательно расследовали пожар в округе Кембридж, и ваш Джонсон сказал, что вы не обладаете юрисдикцией, чтобы оказать помощь в поисках Эллис Коннолли.

— Он прав. Не обладаем.

— Вы знаете Аццика и Холланда?

— Нет, мы всего лишь скромные служаки. — Мора подался вперед. Он был примерно тридцати лет, с большими карими глазами, гладко выбритым подбородком и широким носом. У него были внушительные плечи, на которых выделялись швы его трикотажной майки. — А как насчет нашего друга-таксиста? Уж он-то подлежит нашей юрисдикции.

— Я расплачусь с ним, когда попаду к себе в дом. Вы знаете по работе кого-нибудь в округе Кембридж?

— Нет, но, что касается пожара, не сомневаюсь, что округ займется им первым делом.

— Вопрос касается эффективности их действий, а не их желания.

— Я никогда не пытаюсь предугадать действия других департаментов. — Мора выкрутил заявление из-под валика пишущей машинки. — Итак, теперь что касается таксиста… вы говорите, что можете достать деньги и, кроме того, предоставите доказательства, что дом, в который вы пытались вломиться, — это ваше жилище.

— В офисе есть отчет о всех моих действиях, и я могу переслать их сюда. — Бенни сделала глоток кофе, полученного из торгового автомата; кружку она держала обеими руками. — Полиция округа Кембридж сказала, что они распространили данные о моей угнанной машине «лексус». Но можете ли вы проверить это?

— Я это сделаю для вас. — Ваз встал и устало потянулся. Он был старшим из двоих, с седеющими усами, но стройный и подтянутый, как марафонец, с гибкими конечностями и черным циферблатом часов на загорелой руке. — Во всяком случае, я проверю в приемной. Я и сам жду сообщение. О моем первом внуке.

Мора кивнул.

— Не рассчитывайте на Майка, что он принесет его вам. Он просто сбегает туда и обратно.

— Они не помогут. — Взгляд Ваза переместился на Бенни. — Еще раз — о каком типе машины вы говорили?

— Бордовый «лексус» выпуска прошлого года. Номер не помню.

— Сейчас вернусь. — Ваз вышел, а Мора протянул ей заявление вместе с авторучкой.

— Распишитесь, пожалуйста.

— Да, конечно, спасибо. — Бенни прочитала текст, нацарапала свою подпись и протянула его Море. Он сложил все бумаги вместе, подровнял их — и тут открылась дверь, и Ваз, просунув внутрь голову, мотнул ею.

— Пит, ты можешь выйти на секунду?

Мора повернулся:

— Ты уже стал дедушкой?

— Нет. Иди сюда.

— Да, конечно.

Мора поднялся и вышел. Бенни встала и подтянула шорты. Она была почти рада, что копы не узнали ее, ведь она никогда не жила здесь. Ее груди практически вываливались из топика, и она не могла дождаться, пока социальная работница принесет ей брюки. Она была не столько одета как проститутка, сколько раздета, как она.