*****

Когда Галька пришла в себя, уже наступил полдень. Она находилась уже в другом помещении. В ее носу тоже был кислородный шланг. На груди врачи прикрепили сенсоры, контролирующие сердечную деятельность.

Дисплей показывал пульс, давление и насыщенность кислородом. Она попробовала подняться, но видимо, нижняя часть тела еще не отошла от наркоза – она была фактически парализована. Галька снова нажала на кнопку вызова сестры.

В комнату вошла печальная пожилая женщина с синими кругами под глазами.

– Что с моим ребенком? – почти машинально спросила Галька по-английски.

Женщина кивнула и вышла. Через несколько минут в палату вошел санитар с инвалидной коляской. Гальке помогли перебраться с постели на кресло. Ее выкатили из палаты. Лифт проехал с седьмого этажа на третий. Буквально через минуту они стояли перед входом в отделение 3 «А» – это было отделение интенсивной терапии. Санитар нажал на кнопку звонка. Ответил женский голос. Санитар произнес несколько слов, из которых Галька поняла только свое имя – «госпожа Синицина». Дверь открылась. Гальку ввезли в большой зал, в котором стояли приблизительно десять инкубаторов. В одном из них лежала ее Машенька. Все младенцы были красными, маленькими и сморщенными, а ее Машенька была просто куколкой. Она лежала в своем инкубаторе, как спящая красавица, как Белоснежка. Она была такой беззащитной, такой крохотной. Как хотелось прижать ее к себе! Как хотелось расцеловать ее маленькие щечки! Вышел врач и начал что-то говорить.

– Я не понимаю вас, – сказала Галька, вытирая слезы.

Врач позвонил по телефону, он спрашивал про доктора Боровски из родильного отделения. Доктор Боровски появился на детской станции и перевел Гальке все, что врачи рассказали о состоянии ее дочери. У Машеньки тяжелое нарушение функции легких. Причина не совсем понятна. Возможно, у нее было воспаление легких еще в утробе матери. Гальке кололи целестан, необходимый для созревания дыхательных органов плода. Возможно, легкие раскрылись, и в них попала амниотическая жидкость. Бесполезно гадать, почему новорожденная не дышит, важно сделать все необходимое для того, чтобы она задышала. Сейчас ей дают антибиотики, питательные вещества и подают кислород. У Машеньки не было ни секунды кислородного голодания. Кровоснабжение мозга и других органов в отличном состоянии. Но это возможно только благодаря вмешательству извне. Сможет ли ребенок дышать самостоятельно – еще непонятно. Сейчас идет обсуждение вопроса о подключении Машеньки к аппарату искусственного дыхания – он должен «научить» легкие дышать. Врачи борются за ее жизнь, но гарантий положительных результатов нет никаких. Никто не знает, выживет ли Машенька. Галька спросила, может ли она прикоснуться к дочери. Ей открыли овальное окошко инкубатора, продезинфицировали руку и положили ее вовнутрь стеклянного ящика. Галька просунула указательный палец в крохотную ладошку. Открытая ладошка сжалась в кулачок, крепко схватив Галькин палец. Это был первый контакт с ее ребенком. Галька просидела у инкубатора несколько часов и не заметила, как пришел вечер. Снова пришли врачи. Ее попросили покинуть отделение. Сейчас начнется вечерний обход и, скорее всего, сейчас маленькой будут снова откачивать секрецию и подключать ее к аппарату искусственного дыхания. Смотреть ей на это не следует.

Санитар помог лечь на постель. Когда он ушел, Галька попыталась встать на слабые еще ноги. Она подошла к подоконнику и открыла окно. Свежий прохладный воздух заиграл ее волосами. «Я сойду с ума, – думала Галька, – что же теперь будет? Дайте же кто-нибудь ответ!» Галька смотрела зареванными глазами на усеянное звездами черное небо. «Боже, о чем я думаю, какой СЕЙЧАС может быть ответ? Надо просто тупо ждать», – подумала она снова, вытирая слезы с пылающих щек. Галька хотела было уже отойти от окна, как вдруг увидела, как оставляя за собой светящийся след, с неба упала звезда. Галька застыла от удивления. «Я загадала, да-да, я загадала… И все поняла. Я ВСЕ поняла».

*****

Закат окрасил облака в диковинные цвета. Небо было разным: пурпурным, лиловым, оранжевым. Таких ярких красок Аллочка никогда не видела. Последние лучи заходящего солнца освещали огромную площадь, что находилась на плато массивной скалы. Слева и справа были видны тяжелые ворота некоего подобия крепостей. Аллочка задумалась, определяя стиль построек – то ли романский, то ли неоготический. Все, что она видела вокруг себя, было каким-то нереальным и необыкновенно красивым – и контур горных хребтов на горизонте, и дымящиеся кратеры каких-то вулканов, и стены крепостей, уходящие ввысь. «Надо сделать фото», – подумала она. Но фотоаппарата у нее при себе не нашлось… И сумки тоже не было. Аллочка посмотрела на свою одежду и удивилась – она была облачена в платье из грубой холстины и туфли с удлиненными носами. Огляделась по сторонам и обнаружила, что сидит на огромной каменной трибуне.

«Начинайте поединок!» – раздался откуда-то сверху низкий бас. Аллочка вздрогнула от неожиданности. Ворота крепостей стали медленно открываться. На площади появились две всадницы, облаченные в рыцарские доспехи. На одной из них были темные стальные латы, на другой – золоченые. Масти коней были тоже разными – вороной конь принадлежал темной всаднице, гнедой – ее сопернице. Лицо обладательницы золотых доспехов показалось Аллочке знакомым. Ну, конечно же, это – ОНА. Лучи заходящего солнца отражались в нагруднике, алая накидка развевалась на ветру. Алые губы были плотно сомкнуты, глаза прищурены – всадница была готова к бою. «Так, наверное, выглядела Жанна Д’ Арк, – подумала Аллочка, – воинственная, решительная и прекрасная». «В атаку!» – прогремел снова низкий голос. Красавица пришпорила коня, копна медных волос скрылась под золоченым шлемом. Руки в гравированных рыцарских перчатках плотно сжали копье и щит. Всадницы с криком направили своих коней друг на друга. Копья, высоко занесенные над головами, зловеще сверкали в лучах заката. Раздался удар. Темная всадница пошатнулась, но удержалась в седле. Кони направились в противоположные стороны. Взяли разгон. Вот наездницы снова идут в атаку. Удар! Еще удар! Аллочка испуганно вскрикнула. Этого не может быть! Рыжеволосая красавица лежала на земле, ее оружие было выбито из рук и находилось в нескольких метрах от нее. Ее соперница нацелила копье для последнего удара. Это конец! Аллочка закрыла руками лицо. Однако всадница в золотых доспехах ловко увернулась от удара противницы и вскочила на коня. Соперница бросилась вдогонку, но гнедой конь уже стремительно несся в сторону ворот крепости. Ворота шумно захлопнулись…

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Купчино». Аллочка открыла глаза. Она проехала свою остановку. Последнюю ночь она провела беспокойно, неудивительно, что она задремала прямо в метро. От увиденного сна стало тревожно на душе. Возможно, правы были Роб и свекровь – может быть, напрасно она затеяла эту авантюру с квартирой?

*****

Нотариальная контора, в которой было оформлено завещание на Аллочку, находилась в двух автобусных остановках от отцовского дома.

Нотариусом была прыщавая молодая женщина с висящими щеками и какими-то очень нездоровыми глазами – то ли она была в прошлой жизни сенбернаром, то ли переболела трахомой. Девица изучила документы, удостоверяющие личность, прочла завещание, недружелюбно посмотрела на Аллочку и, с трудом скрывая злорадную улыбку, произнесла: