— И как я могу его вычислить?

Алина засмеялась:

— А ты наглец, Венечка! Пришел сюда, чтобы меня взять за глотку, теперь я же должна спасать твою шкуру.

— Я ничего не имею против тебя, Алина. Ни одной чайной ложки дегтя на тебя не вылил. Многие попадали под мой пресс, а тебя я берег…

— Заткнись. Я слишком самостоятельна, чтобы кто-то мог мне угрожать, и слишком независима, чтобы бояться.

Алина достала из сумки газету:

— Москву уже известили о краже бриллиантов. Статейка слабенькая, но с подробностями и снимочком, где Анна уходит из отеля без ожерелья со слезами на глазах. Скандал начинает раскручиваться. Если не будет опровержения, последствия могут быть непредсказуемы. Теперь понятно, что заказчик нанял не только грабителей, но и фотографа, который поджидал выхода Анны из отеля. Что касается статей, то их могут пересылать в редакцию по электронной почте, автора ты не вычислишь.

— Автор тот, кто заинтересован в скандале.

— Значит, все! Копать надо глубже. Опровержение будет. Сегодня ко мне в салон приезжал Гурьев с женой. Я им дала копию «Ока света». Сегодня же в ресторане они собирают узкий круг друзей. Там будет присутствовать парочка журналистов, а завтра в газетах появятся снимки Анны в бриллиантах. Копия сделана отлично и при правильной подсветке может сойти за оригинал. Вот вам и опровержение.

— И как же вычислить вора? Какая тут связь?

— Ты же мастак на придумки, Веня. Или только считаешь себя таким, а на деле лох? Слабак ты, парень. О копии никто не знает, распознать ее может только ювелир. Что сделает вор? Бросится к сейфу. Бац! Там пусто. Кто выкрал у вора «Око света»? Ответ понятен. Гурьев. Ожерелье на шее Анны, а ее муж — хозяин банка. Скандал с треском провалился. Но подлог может раскрыться. Не знаю как, вор получит информацию. Что тогда? Тогда все обвинения в причастности Гурьева к делу рухнут как карточный домик. Вот тут за горло возьмут Фельдмана и Шпаликова. Они молчать не будут. Ты на них давил компроматом, а грабитель приставит к их виску пистолет.

Скуратов еще выпил коньяка. Закуривая, он заметил, что у него дрожат руки.

— Как вор может узнать о подмене? Ты же сама сказала, что это может определить только ювелир. Нет. Он не догадается. Тем более, когда увидит пустой сейф. У него и мысли не возникнет о подлоге.

Снежная королева продолжала холодно улыбаться.

— Возникнет. Если я ему дам подсказку.

— Ты знаешь вора?

— Мне не нужно его знать, достаточно пустить слух. Отправить небольшую заметку в ту же газету.

— Постой, постой. Зачем тебе это надо? Ты хочешь натравить на меня бандитов?

— Послушай сам себя, аферист-неудачник. Ты меня обокрал и только что хвастался этим. Это мои бриллианты, а ты спрашиваешь меня, как тебе на них заработать. Если у тебя их найдут, то ближайшие годы ты проведешь в зоне. Докажи, что не ты снял их с Анны в отеле! Ты в полном дерьме, Веня.

— Найдут, говоришь? Найдите. Ты и впрямь меня лохом считаешь? А может, я тебя на понт брал? У меня работа такая.

— Твоя затея не удалась, дорогуша. Дело в том, что за гарнитуром приедут в воскресенье. Мы должны его отдать владельцу, в противном случае придется официально заявить о краже уникального ювелирного изделия. Поисками займутся арабы, а у них порядки строгие, даже рыночному вору руки отрубают. Что касается кражи фамильных ценностей великих шейхов, то чем это чревато, не берусь предполагать. У тебя один выход. Предложить гарнитур Гурьеву и попытаться выкачать из него деньги. Ты сам его вынешь из тайника, сам принесешь бриллианты на блюдечке. Вот тут тебя и возьмут под белы рученьки.

— Гурьев меня не сдаст. Он не идиот!

— Сдаст с потрохами. В первую очередь попытается доказать, что не он устроил спектакль с ограблением, и выложит передо мной все карты. Он это сделает, потому что мой муж в открытую обвинил его в подстроенной краже, а теперь пытается выкрутиться и просит подделку для второго спектакля. К тому же Гурьеву придется отчитываться перед следствием — где это он нашел бриллианты. «Ах, да! Забыл их в кармане смокинга!»

— Я сам все расскажу полковнику Кулешову.

— И он поверит в сказку, как банкиры сами открывали тебе чужие сейфы и позволили ограбить их на несколько миллионов. Ты подумал, что сказал? Я допускаю, что Гурьев тебе заплатит. На пять миллионов можешь не рассчитывать. Если он согласится выплатить такую сумму, не верь. Это ловушка. Тысяч пятьдесят он тебе даст. Но при свидетелях. По акту с протоколом. Все должны знать, что у него ожерелье украли и он в деле не замешан. А такие слухи уже ходят в свете.

— Хитришь, стерва, — прищурился Скуратов. — Никто у него ничего не крал. И сегодня он это докажет. Гурьев никогда не признается в своей бездарности. У банкиров ничего никогда не пропадает.

— Вот именно. И в твои сказки следствие не поверит. Что ты из себя представляешь, Кулешов знает не хуже других. Все зависит теперь от меня. Как я захочу, так дело и повернется.

Скуратов тяжело вздохнул. Коньяка в бутылке не осталось.

— Ладно. Я понял, диктуй условия.

— Придет время, продиктую. За труды ты получишь свои пятьдесят штук, большего ты не стоишь. А с вором разбирайся сам. Я тебе все разжевала. Выбор у тебя невелик. Либо он тебя, либо ты его. На сегодня хватит. Мне жаль потерянного времени.

Алина встала, повесила на плечо сумку и ушла.

После свидания с Алиной Скуратов решил действовать быстро. Сначала он на своем джипе петлял по улицам города, понимал, что за ним следят и что обнаружить преследователей ему не удастся. Им не обязательно сидеть у него на хвосте, маячок срабатывает на пять, а то и больше километров. За его передвижениями наблюдают по монитору и определяют местонахождение с точностью до трех метров. Веня заехал в проходной двор и вышел из машины. Обследовав задний бампер, нашел маячок, снял его и прикрепил к водосточной трубе. Затем поехал к ресторану «Трапеза», но заходить в него не стал, компанию Гурьева было видно в окно. Скорее всего, они специально выбрали такой столик. Человек восемь весело что-то обсуждали. Среди присутствующих была только одна женщина — Анна. На ней сверкал гарнитур «Око света». Веня ничего не смыслил в бриллиантах, но побрякушки производили впечатление. Парочка придурков бегала вокруг стола и щелкала затворами фотоаппаратов. Картина ясна.

Убедившись в справедливости слов Алины, Скуратов вернулся в машину и поехал на дачу. Дом он арендовал у того же дипломата, чьей квартирой пользовался как наблюдательным пунктом. Только теперь его укромный уголок был засвечен. С помощью маячка он засветил несколько самых надежных квартир, и сыщики банкиров могли составить на него приличное досье. К счастью, ни в одном из этих мест он не держал серьезных документов и тяжеловесного компромата.

Въехав на территорию участка, он запер за собой ворота и направился к дому. Уже стемнело, но в окнах не было света. Дина опять куда-то смоталась. Он понимал, что девчонка в ее возрасте и с ее характером не будет коротать вечера в одиночестве, сидя у телевизора. В свободе Веня ее не ограничивал. Постель ни к чему не обязывала, они были партнерами и на определенном жизненном этапе устраивали друг друга.