Граф скромно улыбнулся.

– Раньше я был графом Александром Ростовым, кавалером ордена Святого Андрея, членом Клуба жокеев и егермейстером…

Англичанин протянул ему руку.

– Чарльз Абернети, предполагаемый наследник графа Вестморландского, работаю в банковской сфере, баковый гребец команды Кембриджа, проигравшей в Хенли[44] в 1920 году.

Два джентльмена пожали друг другу руки и выпили. Потенциальный наследник титула и состояния графа Вестморландского внимательно рассматривал лицо Ростова.

– Вы, должно быть, пережили очень непростое десятилетие…

– Мне повезло больше, чем некоторым другим.

– Вы пытались покинуть страну после революции?

– Напротив, Чарльз, я вернулся в страну после революции.

Тот с удивлением посмотрел на Ростова.

– Вы вернулись?

– Когда взяли Зимний, я находился в Париже и вернулся в страну… из-за стечения определенных обстоятельств.

– Вы, случайно, не были анархистом?

Граф рассмеялся.

– Ни в коем случае.

– Так почему же вы вернулись?

Граф посмотрел на свой пустой стакан. Он уже много лет и словом не упоминал о тех далеких событиях.

– Уже поздно, – ответил он. – Это долгая история.

Вместо ответа англичанин позвал бармена и заказал еще бутылку водки.

После этого граф рассказал Чарльзу о событиях, которые произошли осенью 1913 года, когда Ростов попал на день рождения княжны Новобацки. Упомянул он и лед, и кулинарное искусство английской поварихи, и порванную им долговую расписку, а также и то, что в конце вечера на веранде он держал княгиню в объятиях, пока гусара рвало на свежевыпавший снег.

Чарльз рассмеялся.

– Чудесная история, Александр. Но в ней ни слова о причине, вынудившей вас покинуть Россию.

– Совершенно верно, – ответил граф и продолжил свой рассказ: – Прошло семь месяцев, Чарльз. Весной 1914 года я вернулся в наше имение. В библиотеке я поприветствовал бабушку и вышел искать свою сестру Елену, которая любила читать под высоким вязом у излучины реки. Она действительно оказалась там, в своем любимом месте. Но тут я вижу, что она на себя не похожа. Я вижу, что она взбудоражена и возбуждена. Ее глаза блестят, и я чувствую, что она хочет поделиться со мной какими-то хорошими новостями, которые я тоже очень хочу услышать. Я иду к ней через луг и наблюдаю, как она оборачивается через плечо и улыбается еще ярче, чем до этого улыбалась мне. И тут я вижу, что к ней подъезжает всадник в гусарском мундире…

Надеюсь, что вы, Чарльз, поняли, в какую ситуацию я попал. Пока я был в Москве, гусар нашел мою сестру. Он сделал так, чтобы их представили. И потом начал методично и терпеливо за ней ухаживать. И, представьте, сестра ответила ему взаимностью. Когда он спрыгнул с лошади и наши глаза встретились, я увидел, что он торжествующе улыбнулся. Но как я мог объяснить всю эту ситуацию Елене? Она же считала, что он – ангел во плоти. Как мог я объяснить, что он влюбил ее в себя только для того, чтобы свести со мной счеты?

– И что же вы сделали?

– Что же я сделал? Ох, Чарльз… Ничего я не сделал. Я думал, что он сорвется, совершит ошибку, что поведет себя так же недостойно, как вел себя на праздновании дня рождения княжны. Надеялся, что он покажет сестре, кем является на самом деле. Прошло несколько недель. Я наблюдал за тем, как развивался их роман. Мучился во время обедов и ужинов, скрежетал зубами, наблюдая, как они прогуливаются по саду. Я ждал, что он совершит ошибку, но он оказался очень терпеливым человеком. Он отодвигал для нее стул, собирал цветы в полях, читал стихи, черт возьми, он даже писал ей стихи! И каждый раз, когда наши глаза встречались, я видел его подлую ухмылку.

Утром в тот день, когда моей сестре исполнилось двадцать лет, мы с ней ненадолго отправились верхом к соседям. Гусар был тогда на маневрах, но, когда мы вернулись в усадьбу, его тройка стояла у нашего подъезда. Я посмотрел на Елену и понял, что она в восторге, что он приехал поздравить ее с днем рождения. Она быстро спрыгнула с лошади и взбежала по ступенькам. Я шел за ней, как приговоренный к смерти идет к эшафоту.

Граф выпил водки из стакана и медленно откинулся на спинку стула.

– Но когда я вошел в дом, то не увидел сестру в его объятиях. Елена сидела на полу в двух шагах от двери и вся дрожала. В противоположной стороне коридора стояла служанка сестры по имени Надежда. Ее блузка была изорвана, и руками она закрывала грудь. От стыда и унижения лицо Надежды покраснело. Служанка посмотрела на Елену и стремительно взбежала вверх по лестнице. Сестра поднялась с пола, упала в кресло и закрыла лицо руками. А гусар? Гусар улыбался довольной улыбкой.

Когда я выразил свое возмущение его поведением, он сказал так: «Полно, Александр! Сегодня день рождения Елены, в честь этого праздника будем считать, что мы квиты». Потом он громко расхохотался и вышел за дверь, даже не посмотрев на сестру.

Чарльз тихо свистнул.

Граф кивнул.

– И вот тогда, Чарльз, я наконец что-то сделал. Я подошел и открыл сервант, в котором лежали пистолеты. Сестра схватила меня за рукав и спросила, куда я собрался, но я вышел на улицу, не сказав ей ни слова.

Граф сокрушенно покачал головой.

– Он опережал меня всего на минуту, но явно не тропился. Гусар спокойно сел в тройку и не стал погонять лошадей, которые шли рысью. В этом поведении сказалась вся его подлая натура: он мчится и ломится напролом, когда едет на вечеринку, но не торопится уезжать от мерзостей, которые сам натворил.

Чарльз в очередной раз наполнил их стаканы.

– Из усадьбы до большака можно было ехать по двум дорогам, идущим полукругом и обсаженным яблонями. Моя лошадь все еще стояла у центрального входа в усадьбу. Я сел в седло и галопом поскакал по второй дороге, не по той, по которой ехал гусар. Я быстро доскакал до места, где дороги пересекались с трактом, спрыгнул с лошади и спокойно ждал его приближения.

– Представьте себе сцену: я стоял посреди дороги, синее небо над головой, легкий ветерок. Гусар неспешно отъехал от усадьбы, но при виде меня он начал бить лошадей кнутом, и те перешли в галоп. У меня не было сомнений в том, что он хотел со мной сделать. Я поднял руку, прицелился и нажал курок. Пуля достигла цели. Он отпустил поводья, тройка перевернулась, гусар упал в придорожную канаву и лежал без движения.

– Вы его убили?

– Да, Чарльз, я его убил.

Потенциальный наследник титула и состояния графа Вестморландского медленно кивнул.

– Там, когда он лежал неподвижно…

Ростов жестом попросил Аудриуса принести еще водки.