Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сброшенный нервным движением руки на ступени, зелёный плащ распластался на мраморе. Усердные слуги тут же подняли его, стараясь угодить хоть чем-то потерявшему над собой власть младшему сыну короля Финвэ.
Арафинвэ крайне редко видели раздражённым и ещё реже — злым. Обычно златовласый принц был спокоен и сдержанно улыбчив, вежлив и любезен.
— Пропустите! — кричал он слугам, расталкивая не успевших посторониться. — Прочь с моего пути!
Коридор казался разволновавшемуся эльфу бесконечным. Двери в покои матери приближались очень медленно, словно издеваясь, но зато оказались не заперты, и Арафинвэ, вбежав внутрь, бросился обнимать сидевшую за столом Индис.
— Мальчик мой, я так счастлива, что ты пришёл! — прошептала она, и принц почувствовал сильный запах вина.
— Снова пьешь слишком много, мама? — с укором спросил Финарфин. — Тебе не стоит…
— Я королева! Я сама решу, что мне стоит делать, а что нет! Ты понятия не имеешь, что происходит!
— Так расскажи мне. Почему я узнаю о твоих проблемах от посторонних?
— Это всё она, — безумными глазами смотря на сына, сказала Индис. — Она вечно рядом! Путает нити моей судьбы.
Королева схватила дрожащей рукой бокал, но Арафинвэ удержал её за запястье, не дав выпить.
— Довольно, мама, прошу.
— Отпусти! — вспылила Индис. — Или я прикажу выгнать тебя!
Сын повиновался. Он смотрел на растрёпанные золотые волосы матери, покрасневшие глаза, бледное лицо, и его начинало трясти.
Выпив ещё вина, Индис промокнула губы ажурной, вышитой золотом салфеткой, и вдруг плюнула в нее, бросила на пол и стала топтать ногами.
— Это всё она! — выкрикнула королева, указывая на смятый кусок ткани. — Её призрак не оставляет наш дом! Всюду вышитые ею вещи: занавески, скатерти, салфетки, гобелены… И Финвэ не даёт от них избавиться! Хорошо хоть одежду с её узорами больше не носим!
— Мама, — вздохнул Арафинвэ, крепче обняв Индис и гладя её по спине, — не изводи себя. Папа любит тебя.
— Нет! Я не его королева! Я его пчелиная царица!
— Отец не любил Мириэль, об этом знали все, — спокойно произнес принц, — с тобой всё иначе.
— Со мной все ещё хуже! Знаешь, сколько раз Финвэ называл меня её именем?! А теперь, когда проклятый Канафинвэ написал о ней песню… Да ещё и такую! Призрак снова набрал силу! «Утро Териндэ» поют все! Только и слышу «Териндэ»! Даже не Сериндэ, а Териндэ!
— Мама, всё хорошо, мы с братом и семьями любим тебя, ты знаешь.
— Это ты любишь меня, — согласилась Индис, — ты, мой Арьо. И я люблю тебя всем сердцем. Знаешь, о чём я молю Манвэ и Варду? Чтобы ты стал королём. Не Финвэ, не Феанаро, не Нолофинвэ. Ты! Я молю Валар дать мне совет, как это сделать.
— Мама, но я же…
— Замолчи, Арьо. Я люблю только тебя. И другой король мне не нужен.
Принц понимал — королева пьяна, поэтому не придал значения её словам. Он мечтал лишь о том, чтобы его мать больше не плакала и не пила столько вина. А ради этого можно даже стать нолдораном.
Для неё одной.
Невеста полоза
— Когда кроны смыкаются над головой, когда глаза застилает многоцветный искрящийся туман листвы, когда забываешь, откуда пришёл и куда держишь путь, только тогда сможешь увидеть себя настоящего. Что же ты видишь теперь, Чёрный Финвэ, сын Феанаро? Какой ты… настоящий?
Лёгкие тёплые руки эльфийки легли на обнаженные мускулистые плечи, и принц ощутил пробежавшую по телу дрожь. Раны, оставленные клыками Хуана, зажили, рука больше не болталась плетью, однако Митриэль постоянно напоминала, что нагрузки на едва зажившую кость и мягкие ткани надо соизмерять.
— Зачем мы пришли сюда? — спросил Карнистир, осматриваясь.
Лес в этой части Амана был краснолистным, грозди черных и фиолетовых ягод манили познать их вкус, увитые лиловыми вьюнами с золотой росой на листьях кусты причудливыми узорчатыми изгородями вставали на пути.
— Твоей племяннице, носящей дитя, нужны особые снадобья. А ещё я хотела показать тебе одно растение, корни которого при правильной обработке способны очень интересно влиять на шёлк и бархат.
— Что может быть интереснее твоих дурманящих сборов? — ухмыльнулся Морифинвэ. — Может, остановимся на привал и выпьем по чашечке?
Митриэль рассмеялась.
— Тогда разжигай костер, сын Духа Огня! Пусть пламя сделает нашу прогулку ещё жарче!
С интересом наблюдая за эльфийкой, готовящей отвар, Карнистир недоумевал, почему в Доме Нолофинвэ настолько доверяют этой странной и весьма могущественной знахарке? Она ведь знает слишком много секретных рецептов, мало ли что и кому она подмешает? Феаноринг уже не раз ловил себя на мысли, что на месте Финдекано ни за что не подпустил бы такую «служанку» к беременной жене. Впрочем, дело его.
Брошенные в костёр серебристые с алыми прожилками листья, похожие на звёзды, свернулись от жара в черные трубочки и рассыпались золой, а потом взвились в воздух ароматным дымом, от которого приятно закружилась голова.
Карнистир и сам мог приготовить то, что сейчас делала Митриэль, но ему нравилось наблюдать за действиями левши-эльфийки с волосами цвета древесной коры и тёмно-зелёными глазами, всегда смотрящими словно сквозь собеседника. Карнистир знал наизусть все рассказанные Митриэль составы снадобий и уже неоднократно придумывал, готовил и пробовал собственные, не делясь ими с наставницей и каждый раз задавая себе вопрос: сколько страшных тайных зелий знает эта милая девушка?
Дурманящий напиток растекся горячей волной по телу, и Митриэль, сбросив платье, начала танцевать, напевая несложный мотив:
— Ай, то не пыль по лесной дороге стелется,
Ай, не ходи, да беды не трогай, девица!
Колдовства не буди!
Отвернись, не гляди!
Змей со змеицей женятся.
— Ты ведь не скажешь моему мужу? — засмеялась она, прервав пение, кружась среди деревьев. — Мне же перед сыновьями стыдно будет!
— Не скажу, если будешь танцевать вместе со мной, — хищно оскалился Карнистир, располагаясь удобнее на мягких мхах.
— Лиха не ведала, глаз от беды не прятала,
Быть тебе, девица, нашей! Сама виноватая!
Над поляною хмарь,
Там змеиный ждёт царь!
За него ты просватана!
— Так что? — прервал пение Митриэль