— Полагаю, это не считается советом, — привычный голос Варды вернул из бездны, — значит, будет принято столь гордым мастером?

Слияние духа Айну и Куруфинвэ вдруг распалось брызгами света, Нолдо едва не упал от обрушившегося головокружения, а когда опомнился, понял, что остался один.

Скрыв себя чарами, теряя ощущение реальности, Феанаро, не помня как, добрался до тайного убежища. Ведущая в темноту лестница вращалась перед глазами, уходила из-под ног, Куруфинвэ в конце концов оступился и, падая, подумал, что, если его творения будут стоить ему жизни, никто и никогда их даже не увидит. Было горько осознавать это, но Феанаро согласился даже на такую жертву.

Свет, музыка, пламя. Танец искр под потолком. Холод бесконечного Эа и жар горна.

Феанаро с трудом сел на ступени, прислонился спиной к стене, и пульсирующее жизнью белое пламя вырвалось из тела, вбирая в себя огонь факелов и очагов на дюжины миль вокруг.

Дрожащий сгусток разросся, вспыхнул и громыхнул взрывом, от которого задрожали стены. Живое пламя разошлось белым ослепляющим кольцом с черной пустотой внутри и тут же схлопнулось, выбросив в вибрирующий воздух фонтан раскаленных сияющих капель.

Горячие брызги коснулись кожи, Феанаро вздрогнул, и сознание начало возвращаться. Словно сквозь тяжкий сон, видел Куруфинвэ окружившее его заключённое в крошечных каплях сияние. Губы слабо улыбнулись, в глазах проступили слёзы.

— Как красиво… — прошептал счастливый создатель.

Превозмогая бессилие, Феанаро поднялся и начал быстро, как только мог, собирать жидкие кристаллы в формы. Он отчаянно молил Варду, чтобы на этот раз творения не погибли, потому что ясно чувствовал: умрёт вместе с ними.

Примечание к части Арт Беллы Бергольц https://www.deviantart.com/bellabergolts/art/Feanor-and-the-Silmarils-792052036

Неуместный подарок

Изящные белые руки заскользили по стройному телу, обводя соблазнительные контуры округлой и большой по меркам эльфов груди, задевая соски, спускаясь в манящие впадины, сползая на тонкую талию и ниже, к широким бёдрам, переходя на выпуклые упругие ягодицы. Ловкие пальцы осторожно, однако настойчиво прихватывали тончайшую ткань, расправляя натянувшееся на точёном теле прозрачное платье с правильно расположенной ажурной вышивкой и тонкой аппликацией. Волосы цвета огня необузданными завитками рассыпались по манящему изгибу спины, пряча до поры до времени глубокий вырез.

Когда Нерданель, любимая дочка мастера Махтана — самого усердного ученика Вала Ауле, подрастала, в Амане происходила смена эпох моды в «украшении себя», в первую очередь, благодаря Мириэль Териндэ, первой королеве Нолдор. Искусная вышивальщица крайне резко отзывалась о любых полотнах без узоров, будь то шторы, скатерти, салфетки или постельное бельё, утверждая, что ткань имеет право быть красивой, и нечего оправдывать свою лень глупыми словами об элегантности.

«Шёлк и бархат делают дома уютными, подчёркивая уникальность и индивидуальность каждого жилья! Расшитые полотна — это прекрасно и утончённо! Их можно и нужно носить и на себе!»

Поначалу эльфы Амана не использовали одежду, поскольку, в отличие от берегов Куивиэнэн, Валинор оставался неизменно безопасным и тёплым, здесь не требовалось защищать тело и можно было не портить свою первозданную красоту неумело выделанной шкурой животных. Разумеется, для работы в горах или кузнице, охоты или дальних путешествий требовалось закрывать особо уязвимые участки кожи и носить обувь, но не занятые подобными делами эльфы радовались возможности гулять обнажёнными и украшали себя только изящными творениями ювелиров.

«Искусно вышитая ткань ничем не хуже камней и металла! — чаще и чаще повторяла Мириэль своим ученицам и подданным. — А кто не умеет создавать красоту нитью, и не желает совершенствовать навыки, пусть ходит голышом, но не утверждает, будто так надо! Это не правильно, а показательно».

Мнение своей королевы неожиданно охотно поддержал нолдоран Финвэ, с томной улыбкой заверяя, что «мужчине очень интересно отодвигать изящные шторки, за которыми прячется любимая желанная женщина».

Фасоны «шторок» стали меняться, одежда всё больше закрывала тело, подчёркивая его красоту и создавая атмосферу тайны. Нерданель росла и видела, как одни женщины носят только изделия ювелиров, другие скрывают тканью лишь грудь и бёдра, а третьи покрывают даже волосы, становясь похожими на цветы с множеством тончайших лепестков. Смотрелось дивно красиво в любом случае, однако реакция мужчин отличалась, а для юной дочери прославленного мастера меди именно это было главным при выборе образа для себя. Видеть, как меняются взгляды эльфов при появлении огненноволосой красавицы, стало любимым развлечением, Нерданель мечтала, что в неё влюбятся многие, а она выберет лучшего и сведёт его с ума. Остальные же пусть страдают от понимания, что не достойны самой желанной эльфийки Валинора!

«Ничего удивительного, — воротили носики юные золотоволосые девы-Ваньяр, — если не блещешь красотой лица, приходится оголять грудь. Бедняжка!»

«Наверное, она мудрая», — иронизировали Нолдиэр.

«Скромность украшает лучше всего!» — надували губки эльфийки-Тэлери.

Нерданель их демонстративно не замечала, и с особым наслаждением ловила восхищённые взгляды мужчин Амана. Несчастные жертвы порой не могли оторвать глаз от издевательски хитро расположенных украшений на ткани платья, которого будто вовсе нет.

Одежда становилась всё привычнее, отношение к наготе менялось, новые поколения не помнили Куивиэнэн, и почти никто уже не обнажался даже по пояс, в том числе и мужчины, однако дочь Махтана была из тех, у кого желание украсить себя одеждой со временем не переросло в стеснение демонстрации тела.

***

Отражение в зеркале было прекрасным.

Нерданель понимала, что её супруг — то поколение эльфов, которое не одобряет отсутствие одежды, и доказывать ему что-либо бессмысленно. Лучше спрятать тело за множеством слоёв красивой ткани и заставить раздеть себя, сгорая от нетерпения. Или всё сделать самой.

Нерданель обожала делать Феанаро сюрпризы, неожиданно приходя в кузницу, сбрасывая платье, и обнаженная, озаряемая пламенем, подходить вплотную, прижиматься к разгорячённому сильному телу, от бешеной обжигающей мощи которого эльфийка теряла рассудок. Она не сомневалась, что пламенноволосые сыновья были зачаты именно в кузнице среди сброшенных со стола инструментов и заготовок, перчаток, золы и искр. Страсть поглощала настолько, что не ощущалось неудобств от твердого стола и жара горна, а взмокший, перемазанный сажей супруг возбуждал несоизмеримо сильнее, чем когда он был чисто вымыт и пах цветами.

Теперь Нерданель скучала. Ей очень не