Мужчины переглянулись.

– А что, Андреич, – после паузы молвил Михаил, – по-моему, дельно сказано!

– Вполне, – поддержал Николай. – Ладно, Тамара Викторовна, уговорили… У вас карта города есть? – обратился он к Мустафину.

– А как же…

Уточнили маршрут – это заняло полминуты. Ясно, что кратчайший путь – Восточный тракт, объездная дорога мимо старого аэропорта. Вопрос в том, как лучше всего попасть на тракт и как потом с него выехать к фабрике… но и с этим вопросом справились влет.

– Ну все! – Ракитин сунул атлас Костенко. – Надевайте амуницию.

Члены группы облачились в бронежилеты и шлемы, помогли тем, кому такое одеяние было в новинку. Взяли с собой противогазы, но надевать не стали – запаришься в них. Да и потом, научное светило ихнее – Игорь Рябинин, поразмыслив над фактами, со стопроцентной уверенностью заверил всех, что опасность заразиться возникает только при порывах ветра, когда поднимается пыль.

– А вы, я извиняюсь, кто по профессии?.. – с наивозможной учтивостью спросил Михаил, пристраивая бронежилет на холеные телеса Тамары Викторовны.

– О, я музыкант, – засмеялась та, слегка поводя плечами – груз давил на них изрядно. – Преподаю… простите, преподавала в музыкальной школе, класс фортепиано. Но это, видимо, в прошлом. А что в будущем, не знаю… – Она вновь засмеялась.

– Я знаю, – многозначительно изрек Михаил.

– Вот как! И что же?..

– Потом, потом, футурологи, – прервал их Ракитин. – Прогнозы побоку, давайте-ка проверьтесь еще раз.

Проверили, постарались вспомнить все до последней мелочи. Дотошный Ракитин спохватился:

– Да, вот еще… Миша, возьми-ка две-три гранаты на всякий случай, РГД-5. Не ровен час… Тяжесть не велика, а лишними не будут.

– Давай, – кивнул Зверев.

И вот фургон и две грузовые «газели» с полными баками выкатили за ворота. Первой шла «газель» с Мустафиным и Пашей. За ней фургон, в котором сидели Меркурьев, Тамара и Зверев. В арьергарде – второй студент и Костенко за рулем. Так сказать, в боевом порядке.

1

На Восточный тракт вырвались без проблем – гаишники все-таки были профи. Они помчались во весь дух, уверенно держа дистанцию, влетали в виражи и повороты, почти не снижая скорости. Эта бешеная гонка по городу пронесла их мимо возможных осложнений, и, если блуждали неподалеку всякие напасти, ни одна из них не успела зацепиться за боевой кортеж.

Меркурьев, несмотря на тесноту и громоздкое снаряжение, чувствовал себя сносно. Экспедиция стала работой – и сам он, еще не замечая этого, изменился: бойкий самоуверенный интеллектуал исчезал, распадался в бешеном вихре событий, где этому пижону просто не было места. Вместо него миру являлся умный, холодный боец, защитник своих, истребитель врагов – новый Алексей Меркурьев, и его «я» чувствовало, как это новое, самим «я» не очень пока осознаваемое, – растет, смотрит в мир и видит в нем нечто такое, что не ведомо еще никому…

Сотрудники дорожной милиции Мустафин и Костенко отлично знали город: карта им в общем-то была и не нужна. В Чернореченске они тоже сориентировались в два счета: какими-то проулками дунули так, что через пять минут очутились близ поворота на мебельные склады. Тут и Алексей сообразил: вон впереди Промышленное шоссе, знакомая улица, столбы и провода трамвайной линии. Въезд на фабрику именно оттуда, а им надо на склад…

– Что за хреномуть?.. – пробормотал Костенко и мигнул дальним светом передней машине.

Та в ответ замигала правым поворотником, и обе «газели» с фургоном аккуратно притерлись к обочине метрах в сорока от двустворчатых ворот.

– Что такое?! – вскричал Костя.

– Да муть какая-то… – вновь неясно выразился сержант.

Он только успел приоткрыть дверцу, как к ней подскочил Мустафин.

– Видал?! – одно слово, а Костенко и слова не потратил, лишь кивнул.

Тут явился Зверев, за ним повылезали остальные, и все объяснилось.

Зоркие очи дэпээсников засекли странное движение за бетонным забором фабрики; собственно, это была складская территория – административный корпус и цеха выходили на шоссе. А тут – задворки. Но именно эти задворки и были нужны…

Мустафин утверждал, что на эстакаде ближайшего склада промелькнула воровски пригнувшаяся человеческая фигура. Костенко тоже увидел что-то смутно мелькнувшее, но был ли то человек…

– Нет, блин, – проворчал Зверев, – крыса!

Сержант дипломатично пожал плечами – начальству, мол, виднее.

– Ладно, – решил командир. – Понаблюдаем.

Это было разумное решение, но оно не понадобилось. Движение теней было замечено под нижним краем ворот, затем раздались звуки – словно кто-то затопотал по скрипучему деревянному полу. Все вскинули оружие на изготовку, взгляды впились в ворота и бетонные плиты обочь ворот…

И тут из-за левой плиты высунулась лохматая голова и задорно, пацанским голосом заорала:

– Эй, красноперые! Ходи сюда, разевай ебало! Накормим до усрачки!

2

Зверев отреагировал вмиг. Его могучей глотке и большее расстояние было не помеха.

– Это что за говнохлеб там квакает?! – рявкнул он на всю округу.

На миг настала огорошенная тишина, затем тот же мальчишеский голос заныл с блатными перепадами:

– Че?.. Че ты сказал, мент позорный?..

– Что слышал, пидор гнойный! Я таких петухов, как ты, по пять штук на болт сажал, пусть будильниками поработают!..

Тамара прыснула в кулачок:

– Ах, Миша, как это образно!..

Из-за ограды полилась матерная ругань, грязная и бестолковая, в стиле дурной окраинной шпаны:

– …Да ты… да мы… да, блядь, всех вас в лапшу покрошим, а трупаки, блядь, за яйца подвесим!..

Михаил отвечал обидно:

– Ори, ори, страус тухложопый… вонь с помойки… я тебя одним плевком утоплю… как суну промеж глаз, ты и ляжки обдрищешь…

Но вот эти дебаты стали стихать ввиду исчерпания аргументов – эпитеты начали повторяться, накал страстей – спадать… Наконец Михаил решил, что пора переходить ко второму этапу переговоров:

– Эй, пеньки обоссанные, ладно! Колись: кто такие, чего тут делаем?

– Тебе, мент, мой пенек и в рот не полезет!..

– Да нет, я просто вижу – команда серьезная, не хухры-мухры… Ладно, поорали и хватит, давай по-взрослому перетрем, что почем!

Тут в дело чуть было не встрял Пашка, но на него цыкнули, дернули за руку… Заткнулся.

– Так вы кто?! – наседал Зверев.

– Мы-то? Мы – бригада! – донесся гордый ответ. – Пятый лагерь! Слыхал, красноперый?