– А за что его упекли в тюрьму? – поинтересовался Феликс. – Точнее, из-за чего он сцепился с теми купцами на площади?

– Он сейчас сидит в Холодной башне, ждет суда магистрата. Я знаком с начальником тамошней стражи, так что меня пропустили к нему и мы потолковали. Говорит, что последние два года ходил на торговом барке того самого купеческого дома. Как, бишь его, «Шивочек и сыновья» вроде. Ходил по всему Хиону, от северных морей империи до Пандавии и южных островов. В последнем плавании их барк захватили пираты, недалеко от Бирки. То ли к счастью, то ли к несчастью, выяснилось, что их капитан знаком с Огастом. Знакомство спасло экипаж барка от прогулки по доске за борт, но не от потери хозяйского корабля и груза. И вот сейчас, когда он пришел получить деньги за очередной рейс, купец обвинил его в том, что он снюхался с пиратами и что нападение было подстроено. И отказался платить. Естественно, Огаст не сдержался. Дальше ты видел.

– А может, он и вправду каким-то боком замешан в ту историю? Сам же говоришь, что он был знаком с тем пиратом.

– Ну и что? Могу тебе сказать, что с тем пиратом знаком и я. Да-да, – усмехнулся Койт, наблюдая за Ройсом. – Я не всегда был тем пай мальчиком, которого ты знаешь.

– Ну, в этом я особенно и не сомневался, – буркнул Феликс.

– Как по мне, – маг отпил из чаши, – так купец его благодарить должен. Если бы весь экипаж пошел на корм рыбам, ему пришлось бы выплачивать отступные их семьям. А если бы пираты их пленили, семьи, опять же, всю плешь бы ему проели, добиваясь, чтобы он их выкупил. Так что Огаст ему услугу оказал.

– И что дальше? Кстати, я забыл тебе вчера сказать, что должен сегодня встретиться с той девушкой. Ну, Беатой.

– А, спасённая принцесса, – усмехнулся Койт.

– Думаю, ей полезно будет узнать о наших открытиях, – словно оправдываясь, заметил Ройс. – Да и она сама, может, за прошедший день вспомнила что-нибудь, что может нам помочь.

– Не исключено, – кивнул Койт. – Тем более, она живет в одном доме с этим ван Гофтом. Так что вполне может быть нам полезной.

– Ты не заметил ликования в городе? – спросил Феликс. – Когда я возвращался в таверну, услышал новость о возвращении лорда Форгана с победой.

– Да, я тоже об этом слышал, – кивнул маг. – И думаю, что будет полезным поприсутствовать на аудиенции лорда у короля сегодня вечером. Тем более, что мне также необходимо завернуть к графу Ландро. Расскажу о наших открытиях и попрошу помощи в освобождении Огаста. После твоего рассказа, мое желание его освободить только удвоилось.

– Удвоилось? Это почему?

– Я ведь тебе говорил, что Огаст полуардар, – наклонился он к Ройсу. – Однако, по– моему, забыл сказать, что отец Огаста – дэргар.

– Да здравствует король Стефан! Да здравствует лорд Форган! Смерть двергам!

Феликс поморщился. Шедшие перед ним двое, в кожаных панцирях и полушлемах, были, по– видимому, из солдат лорда Эйдрика, праздновавшие возвращение из похода и победу над двергами. Но хоть их пьяные выкрики и действовали раздражающе, сейчас Ройса вряд ли что-то могло вывести из себя.

Он встретился с принцессой в небольшой уютной таверне, в двух кварталах от особняка Могадо. За чашей вина Феликс изложил Беате перепетии прошедшего дня. Особенно захватил девушку рассказ о его встрече с королевским армариусом. Для уроженки далекого юга ардары, дэргары и туаты были, скорее, сказками, чем реальностью. С широко открытыми глазами она слушала историю Седрика, мятежного Каменного принца, овладевшего магией настолько искусно, что до сих пор считался одним из самых великих магов Хиона.

– Так а кто же они такие, дэргары? – спросила Беата, когда Феликс замолчал. – И почему эти ваши Грозовые горы теперь зовут Проклятыми?

– В Грозовых горах произошло решающее сражение между армиями Кьяги и Седрика, – ответил Ройс. – Седрик, к тому времени ставший могущественным магом, в погоне за властью и победой решился открыть портал из Хиона во Внешнюю тьму и призвал демона, которого он называл Эрмунган, что с ардарского переводится как пожиратель миров. Но, каким бы сильным магом не был Седрик, ему не удалось подчинить демона полностью. В некоторых трактатах утверждают, что Эрмунган – одно из воплощений Темного. Как бы там ни было, он вырвался из-под контроля и разразилась катастрофа, в которой армия Кьярги была почти полностью уничтожена, а сама она еле спаслась. Седрик же, как и большинство его последователей, были порабощены демоном и с тех пор, под властью Эрмунгана, обитают в глубинах Грозовых гор, известных сейчас под именем Проклятые горы. Порабощенных же демоном ардаров их сородичи называют дэргарами, что обозначает – «оскверненный камень».

– Ужасно, – Беата поежилась, будто от холода, передернула плечами. – Провести всю жизнь под тенью Темного. И так из поколения в поколение…

– Ко многому можно привыкнуть, – пожал плечами Феликс. – Иногда даже к тому, к чему привыкать никак не надо. Скажи лучше, не видела ли ты какой-нибудь из тех предметов, что мы отметили из списка даров твоего отца, в руках Могадо в Клесии?

Беата задумалась, затем кивнула.

– Видела. Зеркало. Кажется, оно с ним было с первых дней, когда я увидела мага. И перстень. Он подарил его отцу.

– Зеркало и перстень. – Ройс задумался. Оба предмета Стефан мог использовать ежедневно, причем перстень даже носить. Однако может ли быть, что перстень – результат искусства механикусов ардаров?

Беата, тем временем, предложила Феликсу помощь в выведении своего недруга на чистую воду. Ройс успокоил девушку, сказав, что сейчас она находится как раз там, где может быть полезной ему и Койту, а именно, в одном доме с Могадо. Сейчас им с Мелвиллом полезны любые сведения, связанные с темным магом.

Неохотно согласившись с его доводами, Беата пообещала как можно больше разузнать о взаимоотношениях короля и Могадо. Следующие три часа пролетели незаметно, в неспешной беседе, сдобренной кувшином легкого розового вина. С Беатой Ройсу было спокойно и так хорошо, как он не ощущал себя уже давно, наверно, с момента смерти Аманды. Он любовался тонкими очертаниями лица девушки, её смуглой кожей, точеной шеей. Даже легкий гортанный акцент её хионского казался изюминкой, лишь добавлявшей принцессе изысканности.

Проводив Беату до особняка и договорившись встретиться завтра в полдень у той же самой таверны, Ройс, в прекрасном расположении духа, возвращался в «Львиную корону», не обращая внимания на выходки пьяных солдат. Над городом опустились сумерки, первые звезды алмазной крошкой усеяли небосвод; фонарщики, то здесь, то там, на перекрестках и площадях, принялись зажигать заправленные земляным маслом фонари. С моря налетел вечерний бриз, оставляя привкус соли на губах и донося отзвуки галдежа чаек, слетавшихся в гавань в ожидании возвращения рыбацких лодок с вечернего лова.

Феликс шел по городу и в душе рождались чувства и краски, исчезнувшие для него в день смерти Аманды, заставляя чаще биться сердце, а кровь – сильнее струиться по жилам. Хотелось сделать что-нибудь невыполнимое: поднять быка над головой или прыгнуть в залив с древнего высокого маяка, возвышающегося на сотню футов над городом и сейчас подмигивающего Ройсу пламенным глазом.