– Великолепные охотники, просто великолепные! Зрение и слух у них непревзойдённые. Добыча надеется, что бежала достаточно быстро, убежала достаточно далеко, хорошо спряталась, а потом – ррраз! – филин падает сверху быстрее звука. Его не остановить. Это великолепный охотник! Обель напряжённо сглатывает и поворачивается ко мне:

– Спасибо, Леора. Дальше я сам. Однако Минноу вдруг вмешивается и спрашивает:

– А не предоставить ли вашей ученице возможность попрактиковаться? Пусть этот знак нанесёт Леора.

Я так изумлена, что скрыть это невозможно.

– Ты ведь и раньше наносила знаки, не правда ли? – Я только слабо киваю в ответ. – Ну что ж, значит, всё в порядке, а мистер Уитворт останется и поможет. Пусть филин сидит вот здесь, у меня на плече, повыше. Отсюда он сможет охранять мою семью.

Дрожащими руками я протираю антисептиком рабочее место, раскладываю инструменты. Показываю клиенту, что всё приготовленное для работы новое и чистое, и задаю несколько вопросов о внешнем виде филина, показываю наброски филинов, которые делала раньше. Обель заставлял меня рисовать разных животных и птиц бессчётное количество раз – как я ему сейчас благодарна! Протираю спиртом плечо Минноу и сбриваю несколько тонких чёрных волосков. Каждый раз, касаясь его кожи, я слышу грозное рычание его знаков. Ничего похожего на приятные электрические разряды, которые я ощущала, дотрагиваясь до кожи той женщины. Сейчас я словно стою перед толпой, готовой линчевать неугодного. Не знаю, как я это вынесу хоть минуту, не говоря о часах, которые потребуются, чтобы завершить татуировку. Намеренно тяну время, показывая ему рисунок, делаю эскиз специально для него, подтверждая, что действительно понимаю, каким должен быть филин. Обель встревоженно следит за мной, такого выражения на его лице я не припомню. Но, он отвечает мне улыбкой и тихо произносит:

– У тебя всё получится, Леора. Ты прирождённая чернильщица, помнишь?

Я прикладываю к плечу эскиз, перевожу контуры, всякий раз внутренне вздрагивая и заслоняясь от потока ярости, которая сочится из всех меток на его теле. Потом в зеркале показываю Минноу линии контуров, и он одобрительно кивает.

Беру машинку, и знакомое жужжание помогает мне успокоиться. Но стоит расслабиться хоть немного, как Минноу затевает беседу. Его слова будто выдёргивают меня из полудрёмы, каждый раз оставляя неприятный осадок. Сосредоточиться на вопросах очень сложно и ещё сложнее придумать ответы.

– Скажи, Леора, какой знак ты нанесла самым первым?

– Это был лист, – рассеянно отвечаю я.

– Лист? И где же ты его нарисовала? Я вывожу когти филина и думаю о той женщине с разбитым сердцем.

– У основания семейного древа. У женщины умер ребёнок, – говорю я, не задумываясь. При этих словах мышцы Минноу напрягаются, и этого достаточно, чтобы заставить меня насторожиться.

– Ах, вот что! Она хотела знак в память о ребёнке?

Я будто бы снова слышу её слова: «Я знаю: малыша следует забыть, если он умер без первой метки… Он прожил всего два дня». И ещё я вспоминаю предупреждение Обеля.

Наставника подводить нельзя. Надо найти способ прекратить расспросы Джека Минноу.

Передохнув немного, я словно невзначай дважды провожу иглой по одному и тому же участку кожи. От неожиданной боли Минноу резко втягивает воздух.

– Ой, простите! – извиняюсь я. – Мне надо быть внимательнее. Понимаете, я ещё учусь. Очевидно, я пока не овладела искусством одновременно разговаривать с клиентом и наносить татуировку. Обель позволяет себе короткую улыбку, пока Минноу смотрит в другую сторону. Дальше студию наполняет только жужжание машинки чернильщика, дыхание Минноу, который пытается проглотить боль, и безжалостные вопли его знаков, которые выкрикивают мне свои тёмные тайны. В конце концов контур рисунка завершён. Кожа вокруг татуировки воспалилась и кое-где распухла, поэтому придётся сделать перерыв.

– Думаю, подождём, пока плечо немного заживёт, мистер Минноу, а потом продолжим, – говорю я, вытирая кровь и накладывая аккуратную повязку на зловещую рану на плече. Хоть бы он поскорее ушёл! – Выглядит неплохо, – беззаботно говорю я, снимая перчатки. – Похоже, филин готов кинуться на добычу. Интересно, на кого охотятся рогатые филины?

– На всяких мелких непримечательных животных, я полагаю, – отвечает Минноу. - Но, кроме прочего, они охотятся на одну особую птицу, что, по моему мнению, показывает их силу и храбрость.

– Да? И что же это за птица? – почти весело спрашиваю я, убирая инструменты и снимая с кресла пластиковую накидку.

– Ворон. Рогатые филины охотятся на воронов. Поздней ночью, когда вороны устраиваются на ночлег, считая себя в полной безопасности, филины их настигают. Я выбрасываю пластик в мусор и вытираю руки. Потом с вежливой улыбкой подаю Минноу рубашку и помогаю надеть, не тревожа повязку. Значит, мистер Минноу – охотник. Поймав меня за руку, он пристально разглядывает мой почти зарубцевавшийся шрам.

– Вы порезались, мисс Флинт? Будьте поосторожнее. Я молча смотрю на него, и он выпускает мою руку. Минноу не записывается на следующий сеанс, просто говорит, что зайдёт как-нибудь попозже. Уже у самой двери, словно неожиданно о чём-то вспомнив, он достаёт из кармана небольшой предмет и показывает мне.

– Скажите, вам ничего такого на глаза не попадалось?

Я беру перепачканный лист бумаги и замираю от страха. Перо. Почти такой же рисунок дала Обелю та женщина, когда постучалась к нам после закрытия студии. Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Не понимаю, что бы это значило, – небрежно отвечаю я в надежде, что мои щёки не выдадут меня, вдруг заалев румянцем. Минноу изучающе смотрит на меня и возвращает листок в карман. Я провожаю его до двери. Когда, забыв о новой татуировке, он забрасывает сумку на плечо и морщится от боли, меня на секунду пронзает нежданное злорадное удовлетворение. Минноу уходит не оглядываясь. Когда он совершенно исчезает из виду, я запираю дверь на замок. В задней комнате я снова и снова яростно, до красноты оттираю пальцы щёткой и мылом. Обель кладёт руку мне на плечо, и я позволяю ему закрыть кран. Вытирая руки полотенцем, я поворачиваюсь к наставнику.

– Обель, мне страшно! И хуже всего то, что Обель отвечает:

– И мне, Леора. Мне тоже страшно.

В тот же день, когда Обель работает с очередным клиентом, а я занимаюсь эскизами в библиотеке, кто-то настойчиво колотит в заднюю дверь студии. На пороге, едва переводя дыхание, стоит Верити, с полными страха глазами. Не задавая вопросов, я выхожу на тихую улицу у чёрного хода.

– Они нашли… – шепчет Верити. – Все доказательства, которые прятал Коннор Дрю. Нашли его тайник в мастерской. Мне пора возвращаться: я вышла на минутку, на обед. Леора… – она умолкает, чтобы вдохнуть поглубже, – они всё забрали и привезли к нам в департамент. Завтра будут описывать и составлять протокол. Времени очень мало. Надо найти кожу твоего папы прежде, чем это сделают другие. – Я только киваю в ответ. Всё с тем же страхом в глазах Верити суёт мне в руку сложенный вдвое листок бумаги и ключ. – Держи. Надо пробраться туда сегодня. Пожалуйста, Леора, осторожнее! Это очень важно.