– Мне сейчас просто не хочется идти на мероприятие такого сорта. А ты сходи. Ты же меня знаешь: когда на меня находит такое настроение, то лучше остаться дома и почитать или заняться чем-то еще.

Роза умышленно уронила ложку на пол.

– Я хочу поиграть с Бейбом, – заявила она. – Где моя свинка? – После того, как Роза просто-таки помешалась на фильме «Бейб», Кейтлин купила ей пушистого поросенка на батарейках, который шумно шаркал по полу, подергивая своими маленькими ножками, останавливался, морщил пятачок и хрюкал. Марианну он раздражал безмерно, и она жаловалась, что этот шум сводит ее с ума, чему Ник легко мог поверить. Марианна также сказала, что игрушка вульгарна и непедагогична – на самом деле лишь потому, что знала, это подарок Кейтлин. Попытки Марианны сломать, спрятать или где-нибудь оставить поросенка вызывали у Розы такие истерики, что в конце концов было достигнуто соглашение об изгнании, и поросенок должен был жить у Ника и Кейтлин. Кейтлин всегда бурно смеялась над глупостью Марианны, признавшейся в том, что поросенок ее достает, и не понимавшей, что то, от чего она сходит с ума, как раз и делает игрушку привлекательной для маленького ребенка.

– Ты поиграешь со своей свинкой в другой раз, – сказал Ник. – Доедай завтрак. Давай, Кейтлин, тебе полезно будет развеяться. Ты по-другому почувствуешь себя.

– Нет. Вечером после работы я хочу поплавать.

– С Тони?

– Возможно. – Кейтлин взглянула на Ника поверх своего тоста. – Что в этом такого?

Ник пожал плечами.

– Ничего. – Но он не мог не продолжить, ревность подталкивала его на глупости. – Что-то Тони вдруг увлекся плаванием. Не помню, чтобы раньше за ним такое замечалось.

Кейтлин встала и положила руку на бедро.

– А что ты о нем вообще помнишь, Ник? Если учесть, что ты и пары слов Тони не сказал в тот единственный раз, когда видел его, а также твое заявление, что все собравшиеся на той вечеринке – горстка неудачников.

Ник позабыл о последствиях пикника в Брикстон-Хилле. Он был немного пьян и необдуманно высказал Кейтлин суждение, заметно оскорбившее ее. Всю обратную дорогу Ник пытался отказаться от своего едва ли допускающего различные толкования заявления или хотя бы изменить его. «У тебя даже не хватает храбрости отстаивать свои убеждения», – презрительно заявила Кейтлин, когда он извивался, пытаясь избегнуть осуждения, которое так глупо навлек на себя.

– Я помню, что Тони был довольно скучен и у него была ужасная подружка, – сказал Ник провокационно.

– Ну, тогда радуйся, что тебе не приходится иметь с ним никаких дел.

Ник знал, что странное рассудочное спокойствие и крайний гнев иногда шли в Кейтлин рука об руку. Он понимал, что ступает по очень тонкому льду.

– Хочу свинку! – хныкала Роза.

– Я, кажется, велел тебе завтракать! Ешь завтрак, и ни слова больше. Ты слышала меня?

Роза заплакала. Кейтлин презрительно посмотрела на Ника и вынула Розу из кресла.

– Пойдем искать поросенка, – сказала она. – Но не садись на него, иначе ты сломаешь ему ножки. У него маленькие ножки, так же как и у тебя. Что случилось бы, если бы я села на тебя, а?

Роза начала смеяться, а Ник остался в кухне один. Он с раздражением стал убирать со стола, услышав шумное шарканье поросенка по полу в гостиной и заливистый хохот Розы. Вернулась Кейтлин и посмотрела на Ника.

– Я скоро уезжаю, – холодно заявила она. – Так что попрощайся с Розой.

– Ты точно не пойдешь со мной вечером?

– Нет. Я думаю, что тебе лучше побыть некоторое время одному.

– Какая трогательная забота с твоей стороны. Возможно, ты права.

Внутренне закипев, Ник выскочил из кухни.

– Я хочу сказать, что в следующем сезоне будет от трех до четырех команд. «Челси» там, конечно, будет, но других команд я навскидку не вижу… Привет, Ник. Не думаю, что старые добрые «QPR» вернутся в лидеры.

Ник недовольно кивнул Марку, бросая куртку на спинку стула. Он устоял перед желанием наехать на Марка за болтовню о футболе. Ник очень не любил приходить на работу в состоянии ссоры и часто звонил Кейтлин в течение дня – не потому, что искренне сокрушался, а потому что ему трудно было сосредоточиться, если он был в раздражении и вел молчаливые дебаты со своим невидимым противником.

– Миссис Клеменс согласилась дать интервью, – сказал Марк. – Она довольно-таки омерзительна. Спрашивала, сколько ты ей заплатишь. Но зато может встретиться с тобой на следующей неделе. Она живет на Мейнор-Парк. Перезвони ей сам.

– Спасибо, Марк. Молодец.

Ник стал читать распечатку интервью.

Они говорили о внутреннем враге и, казалось, объявили нам войну. У меня нет сомнений, что Рон Драйвер стал жертвой тщательно разработанного плана, потому что был на стороне шахтеров. Он продолжал поддерживать забастовку, проводимую членами профсоюза. Все знали, что Рон Драйвер не был коррумпирован. Люди забыли, что происходило в восьмидесятые: тогда творились очень темные дела, многие занимались бог весть чем…

Ник собрал бумаги и направился в монтажную комнату.

Поездка в тюрьму оказалась неприятной, как Ник и предполагал. Уондсворт был, по мнению Ника, ужасным округом, если учесть его правый муниципальный совет, крайне угнетающую тюрьму и практическое отсутствие общественного транспорта. Даже название звучало уныло. Небо было сплошь затянуто тучами, и накрапывал дождь; люди, сгорбившись, стояли на автобусных остановках, как бы подавленные городом и нависшим над их головами тяжелым серым небосводом.

В конце концов Ник решил проделать довольно долгий путь пешком, а не ждать автобуса. Он вспомнил, что нужно купить сигареты, и остановился у маленького газетного киоска, верхняя полка которого была так плотно забита порнографическими изданиями, что они начинали соскальзывать. Пахло типографической краской и несвежими конфетами. Обычно Ник курил «Silk Cut», но сейчас он решил купить «Bensons».

Знакомое дурное предчувствие охватило его, когда он увидел длинную стену викторианской тюрьмы и зарешеченные окна. Он вспомнил, как работал в Манчестере во время бунта в Стрейнджуэйз. Он ехал мимо тюрьмы, видел тени людей на крыше, и это наполнило его необычным страхом, вызванным нереальностью этой анархии, тенями, движущимися там, где их быть не должно, ночным холодом и тем, что он представил себе свалку, которая возникнет в тюрьме перед тем, как порядок будет неизбежно восстановлен властями.

Ник ждал в очереди вместе с другими посетителями, разглядывал собак с безучастно высунутыми языками. Он вытерпел утомительный обыск и наконец прошел в ту секцию, где ждали одетые в форменные спортивные фуфайки и теннисные туфли заключенные. Стулья перед ними постепенно заполняли жены, подруги, дети, которые кивали и улыбались, замечая своих. В комнате пахло вымытыми полами, и даже тюремщики, казалось, скучали.