Еще Морне возмутился, что от немцев она приняла двадцать или тридцать тысяч франков, а от французов потребовала миллион. Мата Хари парировала – на этот раз она всерьез собиралась помочь французам, и информация, которую она планировала добыть, таких денег стоила.

На вопрос, почему она скрыла от Ладу, что получила предложение от Крамера еще в Голландии, но зато рассказала фон Калле, что ее завербовали французы, она ответила, что незачем было сообщать Ладу о предложении Крамера. Хоть она и взяла деньги, но никакой информации немцам не предоставила. А у Калле сам полковник Данвинь просил ее добыть информацию. А еще она надеялась получить от Калле разрешение на проезд в Гаагу через Германию, поскольку после ареста в Фальмуте зареклась добираться туда через Ла-Манш.

И, в свою очередь, Мата Хари задала жюри риторический вопрос: разве вернулась бы она в Париж, если бы чувствовала себя хоть чуть-чуть виноватой в шпионаже в пользу Германии, после того, как ее уже раз арестовывал Скотланд-Ярд? Ведь не сумасшедшая же она, в самом деле!

У суда не было ни одного решающего доказательства. Не вызывали сомнений контакты Маты Хари с немецкими дипломатами, равно как и факт получения ею двадцати тысяч франков от Крамера (остальные десять тысяч франков оставались под вопросом, во всяком случае, доказательств, что они поступили от немцев, не было). Но по-прежнему не было однозначного ответа на вопрос, занималась ли она шпионажем и нанесла ли хоть какой-то ущерб безопасности Франции. Впрочем, презумпция невиновности на этом процессе отдыхала. Судьи отнюдь не собирались, как это положено по закону, толковать все сомнения в пользу подсудимой.

Когда настало время допроса свидетелей, обвинитель объявил, что на суд не смогли явиться капитан Маслов и лейтенант Аллор, бывшие любовники Маты Хари. Жюль Камбон подтвердил, что подсудимая ни разу не задавала ему вопросов политического или военного характера. Адольф-Пьер Мессими, бывший военный министр, не явился на суд в качестве свидетеля защиты под предлогом резко обострившегося ревматизма. Жена Мессими в письме сообщила суду, что ее муж никогда не был знаком с подсудимой и потому просит освободить его от дачи показаний. И это несмотря на то, что Адольф-Пьер когда-то писал Мате Хари в Берлин, что, к сожалению, не может навестить ее. Зачитывание вслух письма жены Мессими стало единственным веселым моментом на заседании. Мата Хари громко засмеялась, и ее смех передался присутствующим. Она крикнула: «Да уж, хорош! Он никогда меня не знал! Ох, бесстыдник! А когда спал со мной и признавался мне в любви – тоже не знал?!».

Другие свидетели, в том числе маникюрщица, прорицательница и Анри де Маргери, никаких существенных показаний не дали.

По поводу зачтения на суде письма Адольфа Мессими, адресованного Мате Хари, военный комендант Парижа Эмиль Массар приводит следующий характерный эпизод, вполне возможно, им самим выдуманный:

«У Маты Хари нашли много писем офицеров, летчиков и парижских высокопоставленных персон. Одно из этих писем было от военного министра… Мы об этом не скажем больше, чтобы не называть его, и поступим при этом, как сама Мата Хари. Письмо, которое фигурировало в деле, рассказывало о событиях дня и об очень интимных вещах.

Президент, стоя, начал чтение…

Мата Хари внезапно встала и сказала:

– Не читайте это письмо, господин полковник.

– Я вынужден его прочитать.

– Тогда не знакомьте с подписью.

– И почему?

– Потому что, – возразила Мата Хари, – потому что подписавший женат и потому что я не хочу стать причиной драмы в честной семье. Не говорите об имени, я вас прошу.

Полковник остановился, колеблясь.

Один офицер, член суда, встал:

– Я прошу, – сказал он, – чтобы было прочитано все письмо с подписью.

Так и было сделано. Таким образом, мы узнали имя этого важного персонажа. Это имя произвело глубокое изумление и – чтобы быть точным – вызвало многочисленные улыбки.

– Вы несдержанны, – не смогла воздержаться от возгласа танцовщица, надувая губы.

Скромность – действительно профессиональное качество любезных девушек. Ни за какую цену нельзя компрометировать друга на один день – или ночь, никогда нельзя заниматься личностью клиента, никогда нельзя предавать инкогнито прохожего, главным образом когда этот прохожий часто проводит… смотр французских армий.

– Разумеется, вы с министром не говорили никогда ни о политике, ни о войне? – спросил полковник.

– Никогда! – воскликнула Мата Хари громким голосом.

И она вновь села с удовлетворенным видом маленькой женщины, восхищенной тем, что стали известны ее отношения с министром. Она внимательно посмотрела на судей, чтобы видеть произведенный результат, и, приняв свободную позу, занялась своим адвокатом.

Эти отношения с сильными мира сего, вероятно, поддерживались ею для повышения своего статуса в глазах наших врагов. Для немцев шпионка, которая могла войти в кабинет министра иностранных дел или в кабинет военного министра, представлялась бесценной.

Итак, Мата Хари, прежде всего, была жадна до денег. По подсчетам руководителя шпионской службы, ей предоставили более 60 000 марок, то есть 75 000 франков. Это было для них много. Их обычным агентам они редко давали более одной тысячи. Также сколько несчастных, которые хотели продаться и продались, были разочарованы, получая свои худые динарии – тридцать сребреников Иуды».

Беда Маты Хари, среди прочего, заключалась в том, что все ее высокопоставленные любовники были женаты и боялись свидетельствовать в ее пользу, опасаясь нарваться на скандал.

24 июля 1917 года, в семь часов вечера, председатель объявил, что «так как члены суда и обвиняемая нуждаются в отдыхе, согласно статье 129, параграф 1 военного кодекса» объявляется перерыв в заседании, продолжение которого назначается на следующее утро, 25 июля 1917 года, на 9:00. Он попросил членов военного суда прибыть на заседание к этому времени. Мату Хари вернули в тюрьму.

На следующий день зачитали показания тех свидетелей, которые не смогли прибыть на процесс. Среди них были и показания Вадима Маслова, утверждавшего, что связь с Матой Хари значила для него очень мало. Трудно сказать, так ли это было на самом деле, но Вадим очень боялся, что его обвинят в отношениях со шпионкой. На родине бушевали революционные бури, и капитан Маслов, вероятно, всерьез опасался, что его могут выслать в Россию.

Мата Хари на суде доказывала, что любит Францию, что прежде на немцев не работала, установила контакт с ними только как агент Ладу и поставляла им исключительно дезинформацию. Ладу же отстаивал версию о том, что Мата – это немецкий агент, с французской контрразведкой сотрудничала для прикрытия, а немцев снабжала полноценной информацией.

«Если кто-то и платил мне, то это была французская контрразведка, так как я работала только на нее, – заявила на суде Мата Хари. – То, что я состояла в интимной связи с людьми в разных странах, еще не говорит о том, что я шпионила в их интересах… Я невиновна. В какие игры играет со мной французская контрразведка, которой я служила и инструкции которой я выполняла?»