– Полежи здесь. Вечером приедет смена, и тебя найдут.

Я снял с убитого пояс и для верности связал Винченцо ноги. Потом вернулся к своей сумке с инструментами, снял с себя одежду и затолкал в нее. Надел одежду Винченцо. Почему-то я постеснялся переодеваться при нем.

Штаны пришлись впору. Да это и неудивительно – штанишки коротенькие, до колен и широченные в поясе, держались на веревочном гашнике и пришлись бы впору человеку любого роста и телосложения – от очень худого до весьма толстого. Рубашку же я натянул с трудом – она трещала по швам при каждом движении. Курточка оказалась попросторнее, но застегивать ее я не стал.

Вернулся к Винченцо.

Увидев меня, он задергался – видимо, решил, что я вернулся, чтобы все-таки убить его. Я же пришел взять оружие. Гвардеец должен быть при оружии – это непреложно, да и мне оно может пригодиться.

Оба пистолета – Винченцо и убитого Джузеппе – я сунул за пояс, ножны со шпагой прицепил к поясному ремню, а алебарду решил не брать – к чему таскать лишнюю тяжесть? К тому же она длинная, и нести ее неудобно, а в бою без навыков пользования ею – просто бесполезна.

Я вышел на дорогу и направился к побережью. Длинная шпага била по ноге, пистолеты давили на живот, пот заливал лицо, шляпа гвардейца была чуть великовата и сползала на глаза. Однако я стойко терпел все неудобства – ведь море было близко, я уже видел впереди синеющую полоску.

Я шел час, второй, а море все не приближалось. В какой-то маленькой деревушке при дороге зашел в тратторию – перекусил, причем расплатился найденной в кармане куртки Винченцо мелочью.

Эх, мне бы лошадь сейчас или подводу – хоть ноги отдохнули бы. Но лошадей в деревушке не было, и пришлось продолжить путь пешком.

Я шагал по мощеной дороге, и мне вспомнились римские легионеры, шедшие по таким же дорогам, а может быть – и по этой самой. Да еще и с грузом, и в полном вооружении. Шлем, панцирь, гладий на поясе, скутум – тяжелый прямоугольный щит, копье, личные вещи и колья для постройки лагеря. Килограммов под пятьдесят наберется, если не больше. Мул, а не воин!

А у меня? И десяти кило не наберется – совсем мелочь. Подумав так, я зашагал бодрее.

Следующие селения были побольше, и мне удалось договориться с возницей. Я сел в небольшой экипаж – вроде нашей русской пролетки – и с наслаждением вытянул гудевшие от столь длительной ходьбы ноги. Хорошо-о-о-о!

Только к вечеру я добрался до побережья. Чтобы не навести возможных преследователей на след, расплатился и слез с возка прямо на въезде в Римини. Почти бегом направился в порт.

Судов у причалов стояло много. Я перебегал от причала к причалу, высматривая знакомый силуэт нашего ушкуя. Вот уже осмотрена вся гавань. Судна нет, как провалилось! У меня екнуло сердце. Неужели бросили меня и ушли? А как же я? Отчаяние овладело мною. В эти часы, а может быть, и сейчас уже нашли при смене караула Винченцо, который, конечно же, поведает, что я переоделся в форму гвардейца и направился к побережью. И если меня раньше пытались поймать, чтобы сохранить тайну дворца, то теперь еще – и за нападение на гвардию герцога Медичи и убийство. Как ни крути, я напал первым, и Винченцо тому – живой свидетель. За такое карают в любой стране, и мне, если поймают, светит виселица.

Я немного растерялся. Что делать? Чужая страна, друзей нет, денег мало, и к тому же меня ищут как преступника. Единственный плюс – знаю язык.

Форма! Снять чертову форму! Могут искать человека в форме гвардейца. И так на меня оборачиваются – бегаю в ней по пристани, как дурак.

Я зашел за портовые склады и быстро переоделся. Форму обмотал вокруг камня и бросил в воду, туда же отправил и шпагу. Пистолеты после некоторых раздумий и колебаний сунул в суму.

Нет, не должны меня бросить товарищи. Я знаю Ксандра, он не таков. Наверняка оставили хотя бы сообщение – вот только где? Не в припортовой ли таверне? Пойду – узнаю, заодно и подкреплюсь.

В таверне было шумно, полно народа. В основном сидели моряки с судов, пили, галдели, смеялись, хватая за тонкие талии знойных итальянок. Слышалась разноязыкая речь – английская, арабская, французская, вот только русской не было.

Я подошел к хозяину, что стоял за стойкой.

– Я из Московии. Не оставляли ли для меня послание?

– Как твое имя?

– Кожин, Юрий.

– Да, что-то, кажется, было.

Хозяин порылся в ящике и протянул мне свернутый лист бумаги. Развернув, я прочитал: «Юрий, мы ушли в Анкону, ищи нас там. Ксандр».

Я повеселел, и у меня сразу поднялось настроение. На радостях заказал жареную рыбу, пасту с соусом и кувшинчик граппы. С трудом нашел свободное место и жадно набросился на еду.

Когда первый голод был утолен, я приложился к чарке вина и стал прислушиваться к разговорам.

За соседним столиком подвыпившие матросы на английском говорили о завтрашнем отплытии в Пескаро. А ведь это дальше по побережью, чем Анкона.

Я не спеша доел и допил вино, дождался, когда британцы встанут, и увязался за ними.

Когда они поднялись на борт своего судна, я подошел к дневальному матросу:

– Я слышал, вы завтра отплываете в Пескаро.

– Так, сэр.

– Я бы хотел, чтобы меня взяли на судно пассажиром.

– Сейчас позову хозяина.

Спустя какое-то время ко мне по трапу спустился хозяин судна – старый, продубленный ветрами и морской солью английский капитан.

Круглое лицо с красным носом, выдававшим любителя выпить, обрамляли пышные бакенбарды.

Мы договорились, что он возьмет меня до Анконы – это по пути. Мне даже позволили переночевать на судне, имея в виду, что оно отойдет рано.

Мне отвели койку в полупустой каюте для пассажиров. Едва бросив под гамак сумку и сняв сапоги, я рухнул и уснул.

Разбудил меня шум, свистки боцмана, топот ног и возня на палубе.

Я встал и по трапу поднялся наверх. Судно готовилось к отплытию – уже сбросили швартовы, матросы подняли носовой косой парус, и мы медленно отошли от причала.

Когда между судном и причалом было уже метров двести, или, по-морскому, один кабельтов, на причал выехали конные гвардейцы – всадников десять. Они тут же рассыпались по причалам и стали осматривать корабли.

«Прощай, великий герцог. Опоздали твои гвардейцы – я уже в море. Таким ты, значит, оказался, Франциско Медичи. Ну что ж – Бог тебе судья! И лучше нам впредь не встречаться», – думал я, провожая взглядом снующих по берегу гвардейцев. Чтобы какой-нибудь глазастый из них меня не узрел, я спустился в каюту.

Пассажирам вскоре принесли завтрак – овсяную кашу и темное пиво. Овсянка была отвратительной, а пиво – плотным и горчило. По крайней мере, мне оно не понравилось.

Я поднялся на палубу и стал любоваться видами берегов Италии, иногда бросая тревожные взгляды за корму. Нет ли погони? Но море было чистым, лишь рыбацкие лодки сновали взад и вперед.