«6—7 июля. Ночью скончался Нильсен. Утром 7–го мы его похоронили тут же на острове, довольно на высоком месте. Обложили труп камнями».

Если камни были настолько смерзшиеся, что отбивались только ломом, много ли камней лежало на теле? Как ловко в поисках добычи разбрасывают камни белые медведи, мы уже видели в первый же день своего пребывания на мысе Ниля. Остальное потом доделывают песцы, чайки и время. Видимо, так и зародилась еще одна тайна, оставшаяся неразгаданной.

Поздним вечером возвращаемся в базовый лагерь с пустыми руками. Там нас уже ждет приготовленный ужин, а вернее, запоздалый обед, после которого я проваливаюсь в сон. Ночью краем уха слышал, что кого‑то понесло в домик Эйры, построенный еще экспедицией Ли Смита в 1881 году. Оказалось, это Роман Ершов с Андреем Скоровым пошли наводить там порядок после посещений туристов. Жаль, что меня не смогли растолкать!

Сегодня, пока мы искали могилу Нильсена, в базовый лагерь прилетал вертолет, мы его слышали на мысу, но из‑за тумана так и не увидели. Оказалось, что непогода помешала ему сесть в лагере. Хотя над возвышавшимися скалами летчики видели яркое солнце, землю полностью закрывала густая низкая облачность. Но наши винтокрылые херувимы умудрились сбросить нам ценнейший подарок: две буханки свежего хлеба, который кончился у нас два дня назад. Искали мы его в тумане часа три, хотя летчики и передали по УКВ точные координаты сброса. Зато сколько было радости!

Вчера звонил домой, там все хорошо, узнал, что у нас скоро опять будет пополнение: в пятый раз стану отцом. Свои эмоции я с трудом придержал при себе, а ребята стали шутить, что каждая моя экспедиция в Арктику заканчивается одинаково успешно. Я и сам давно обратил внимание на то, что у полярников большое количество детей далеко не редкость. Уж не знаю, подарок ли это судьбы за определенное напряжение духа, или инстинктивно люди пытаются оставить на Большой Земле самое главное, для чего они пришли в этот мир.

В Москве продолжается жара +35° С, а у нас сейчас температура упала до — 2° С, все подмерзло. С домика Эйры сообщили по рации, что вокруг него шатаются два медведя. Одного они спугнули, и он поплыл в сторону острова Мейбел. Надеюсь, наши ребята будут осторожными.

30 июля 2011 года.

08:45. Сижу на крыльце домика Эйры. Пришли мы сюда с Сашей Унтилой, специально поднявшись на несколько часов пораньше. Быть на острове Белл и не посетить этот домик — непростительное неуважение к истории освоения Арктики. Фотографировал надписи, сделанные на стенах Ли Смитом, командой Джексона и Самойловичем. Изба не перестраивалась вот уже сто тридцать лет, здесь побывало такое количество мамонтов полярного мира, что страшно даже наступать на половицы. Тщательно и аккуратно пронумерована каждая доска, каждая ферма. Разъяренные ветры и соленая штормовая морось с моря только закалили потемневшую от времени древесину.

10:00. Только что вернулись в лагерь. Перекусить не удалось: группа уже выходила. Поэтому немедля отправляемся в район поиска могилы Нильсена с другой стороны острова. Работе, кроме всего прочего, мешает не прекращающий упрямиться туман. Скалу, которая является визитной карточкой острова Белл в вроде характерного колокола, по–прежнему не видно. Поиски оказались безуспешными.

14:10. Снова в базовом лагере. Меньше чем через час наш палаточный поселок, кроме кают–компании, в очередной раз был собран. Отряд готов к вылету. Начались бесконечные переносы вертолетов на час, еще на час.

16:00. Пришло подтверждение, что через сорок минут, несмотря на непогоду, летчики взлетают. Дальше ждать некогда: у них заканчивается полетный регламент, а это соблюдается строго. Все сидят в кухонной палатке и в ожидании борта дремлют. Но вот издалека постепенно нарастает рокочущий шум моторов, и сон как рукой сняло.

Как садились вертолеты, описать невозможно, это нужно было видеть. Шум винтов мы услышали задолго до появления машин, но когда из тумана прямо у нас над головой нависло огромное железное чрево Ми-8, а минуту спустя появилось и второе, стало не по себе. Оставляя оранжевый шлейф, вниз летит дымовая шашка. Со стороны кажется, что несущий винт вращается в каком‑то метре от каменно–песчаной насыпи и вот–вот разнесет здесь все в щепки. Смотрю на Олега Продана. Я знаю, что в нагрудном кармане у него лежит новенькое удостоверение на право управления вертолетом, которое он получил перед самым началом экспедиции. Поэтому ему, как никому другому из нас, известно, что будет, если что‑то пойдет не так. Искусно преображая русский мат, с напряженным лицом Олег изо всех сил старается перекричать моторы, пытаясь что‑то показать летчикам. Конечно, они его не слышали, а до нас долетали лишь смачные обрывки самобытной лексики командира.

…Снежный апрель 1994 года. Гыданская тундра. Основной задачей прибывшей сюда российско–бельгийской экспедиции «Взгляд на Север» было изучение влияния геологоразведки на экологическое состояние тундры. Несмотря на заявленные научные цели и статус международной, экспедиция, как у нас водится, проводилась на голом энтузиазме ее участников. Среди белоснежного бесконечья, вжатая в морозную тундру, ютилась самодельная брезентовая палатка полярников. Пошла вторая неделя, как они покинули становище оленеводов и вышли на завершающую точку своих исследований. Два бельгийских профессора и пятеро россиян, затерянные на краю света. Позавчера, когда умирающие на морозе аккумуляторы коротковолновой рации еще давали возможность связи, были переданы координаты нахождения группы и согласовано контрольное время прихода вертолета. Ночью температура опустилась до минус 35° С. Естественно, печек в палатках не было, но в такой тесноте можно было надышать до минус двадцати пяти! Для тридцатитрехлетнего Олега Продана это была первая экспедиция в Арктику, можно сказать, начало начал. Инструктор парашютного спорта исхитрился даже сюда притащить свой видавший многое купол и нашел здесь для него не менее важное применение: накрывшись всем гуртом тонкой полупрозрачной шелковой тканью, люди могли хоть как‑то заснуть. Координаты летчикам передали наиточнейшие: бельгийцы контрабандой протащили запрещенный тогда в России GPS–навигатор. Но все планы спутал туман. Дважды совсем рядом был слышен приближающийся шум моторов. В небо летели сигнальные ракеты, искрили фальшфееры, но все было тщетно: так и не обнаружив людей, вертолеты улетали прочь. Начинался циклон, а в этих краях это надолго. Провизия подходила к концу. Делать нечего, решили пойти на крайние меры — выбираться самостоятельно. До ближайшего поселка почти двести километров, и это напрямую по карте. И вдруг…

«По оставленному нами следу аккурат к палатке выползает, я не оговорился, не вылетает, а именно выползает ревущая махина Ми-8. Вертолет двигался медленно и неотвратимо, как в замедленном кино, прямо на нашу палатку. А потом вдруг все завертелось суетливым калейдоскопом. Взлетает ракета. Вертушка садится. Радостная встреча. Быстрые сборы. Дорога домой. Но в тот момент я уже точно знал, что в моей жизни появилась новая точка отсчета, и я безнадежно заболел Арктикой».

Так впоследствии описал этот случай Олег Продан. Глаза командира оживленно заискрились, и я понял: время не смогло стереть его первых полярных впечатлений…