Тайна лучше всего будет спрятана, если ее на распутье, на перекрестке ветров и неведомых сил доверить на хранение земле; лишь кости грешника она быстро из себя извергает, все другое сокровенное хранит.

И в таких местах обитает истина, тройное распутье неистину не держит, вихрем ее в клубок завивает и по одному из путей дальше посылает. Неистина – это один из тех грехов, что могут перевесить при взвешивании добра и зла, если в одном месте ее много накопилось; распутья развеивают ее вес.

Тем, кто без дела, распутий лучше избегать. Если кто, шагая своей дорогой, тут пройдет не задерживаясь, ничего с ним не случится. Но если остановится подольше, тем более если заночует, в нем могут угнездиться грехи, из тех, что ветрами разогнаны. Тот же, кто знает, как вести себя с трехструйным, может потребовать ответа на мучающие его вопросы и узнать истину, сквозь три ветра просеянную.

Когда Бог еще ходил по земле, встретились с ним на одном распутье разбойники.

Подняв на него руку с намерением вырвать суму, которая у того на плече висела, один из них обратился в ветер и улетел. Второй, сжалившись над старцем перехожим, замахнулся, чтобы его защитить, да тут же сам стал ветром, а на распутье живучка выросла, которая тайны хранит, чтобы своим шепотом и шелестом пересказывать их избранным. Третий, увидев, что с ними произошло, пустился бежать, и превратился в блуждающий ветер, который чаще всего на утренней заре поднимается и развеивает все, что его злобный товарищ сотворил ночью.

Поэтому там, где ветра сталкиваются на распутье, в безопасности может переночевать только тот, кто понимает их язык.

– Я родилась и выросла на асфальте, а от бабкиных рассказов страх берет! И хуже всего то, что они лезут в голову в самый неподходящий момент. Ну, застала нас ночь на распутье, так и что? Я не проводник, да и он, что он мог сделать, если на дорогу неожиданно обрушился камнепад и дальше было не пробраться. Завтра целый день потеряем, пока вернемся назад и пойдем в лагерь обходным путем. Ха, кто его знает, может, этой ночью ветра мне и шепнут какую-то тайну.

Бабка, которая о чем только не рассказывает, о моем происхождении молчит как воды в рот набрала. Говорит, что в свое время сама все узнаю. Это ее распутье могло бы открыться мне, пока сплю, шепнуть тайну.

Ох, скорее бы добраться до кровати, уж когда нас расселят по комнатам, я лягу и…

Внучка Марики, Никитина дочка, провела ночь в гостинице на перекрестке трех горных дорог. Перед тем как лечь, взбила подушку, чтоб было удобнее спать, а когда утром, еще толком не проснувшись, сунула под подушку руку, то извлекла прядь рыжих волос. Она твердо знала, что накануне ее там не было. И спрятала среди своих вещей.

Вернувшись из поездки, долго стояла перед картиной, той, что принес ей мужчина, вокруг которого с тех пор вились все ее мысли. Потом открыла шкатулку и разложила на комоде все находившиеся в ней предметы.

Крепко взявшись руками за край комода, нахмурив брови и немного вытянув вперед шею, напрягая память и подыскивая слова, принялась повторять что-то непонятное. Белая шелковая блузка натянулась на спине, на ней проступили пятна пота. Странный чужой, но музыкальный язык разборчивым женским шепотом открывал ей тайну, которую она с жадностью вбирала в себя. Язык был хазарским, как пояснил ей голос. К своему удивлению, она все поняла. И запомнила.

Все вещицы положила обратно в шкатулку.

А что касается пряди волос, то теперь она знала, куда ее следует отнести.

Когда что-то, что ищешь, ищет тебя, ты его найдешь, даже если точно не знаешь, что именно ищешь…

В следующее воскресенье она окрестилась, надела на шею деревянный крестик, пахнущий ладаном и сосной, и больше его не снимала. Еще один, точно такой же, повесила на раму полученной в подарок картины. Его она нашла в то утро рядом с гостиницей. Он висел на ветке ели, словно его здесь кто-то беспечно повесил, а потом забыл. Маленький сосновый крестик, на нем капля смолы, словно слеза. Она осторожно сняла его с дерева и не стала надевать, даже после крещения. Поняла, что предназначен он художнику.

Но заранее знала, что тот откажется.

С той ночи она поняла, что безверно не только село, которое покинула в свое время Марика.

Времена настали тяжелые, а безверие пустило глубокие корни. Упав на колени от ударов судьбы, люди стали молиться лжебогам, делать себе идолов, поклоняться духам тьмы.

Художник, который пометил картину трезубцем, отвернется, если предложить ему крест.

Она сохранит его до тех пор, пока он не будет готов его принять.

Состарился Дукатин. Не согнулся, но как-то стал меньше, годы выпили из него все соки, высушили. Волосы остались такими же, как в молодости, непослушными, так же падали ему на глаза. Он не женился. Должен был жениться, но… сделал нечто совершенно немыслимое, о чем потом еще долго говорили – накануне свадьбы сбежал. В лес. Его искали, ждали до утра, потом, обескураженные, разошлись. Вернулся он на следующий вечер.

Несостоявшаяся невеста долго на людях не показывалась – со стыда. Ее оскорбленные родственники не хотели о нем даже слышать, а он и не пытался загладить вину. Молчаливо сносил брань и упреки своих родных, потом и они затихли.

Не жалел он, что испортил их планы.

В тот день он отправился вслед за Марикой.

Надеялся, что со временем она его простит, если сможет. Заботился о матери ее, Магде, до самого конца, так же как и о своих родителях.

О той ночи не рассказывал никому.

Где теперь Марика, он знал. Знал и то, что искать ее он не должен. Если бы она захотела, сама бы к нему пришла. Магда наверняка сообщила ей, что он не женился. У нее ребенок, это он слышал, знал, что она вышла замуж.

С той поры стал он много трудиться, больше не бездельничал, обрабатывал землю, а земля бездонна, всякий труд проглотит и требует еще и еще. К дереву его тянуло по-прежнему. В хорошую погоду брал какую-нибудь деревяшку из множества ждавших его рук, садился перед домом, погружался в работу. Весь его чердак был заставлен скульптурами, резными предметами, мебелью ручной работы… Он редко оставался доволен сделанным, но целые серии похожих друг на друга вещей свидетельствовали о том, что он приближается к тому, что ему хотелось.

Не раз пытался повторить он ту змееподобную фигурку, которая словно сама приняла свои формы в его руках в соответствии с тенью на земле, на потом оставил это намерение.

Село их начало вымирать. Словно по какому-то неведомому плану, стало оно крошиться по краям, брошенные дома быстро разрушались, новых никто не строил. Дукатина это особо не беспокоило. Он привык к одиночеству.

Может, и не стали бы люди уезжать отсюда, да только раздоры, ссоры и ненависть продолжались слишком долго. Подлости, кражи, супружеские измены…