Она испуганно моргнула, как-то сразу поникла, и он почувствовал себя скотиной.

Черт, не хватало ему еще и угрызений совести!

– Давай есть. – Сергей швырнул на стол салатницу, с энергией, достойной лучшего применения, принялся нарезать хлеб.

– Наверное, мне нужно было остаться в больнице, – послышалось за спиной.

– Ерунда!

– Нет, не ерунда. – Собирается заплакать или это ему только кажется? – Ты часть моего прошлого, и ты меня ненавидишь. Я не знаю, кто ты такой и что нас связывало. Я вообще ничего не знаю, а ты не хочешь рассказывать...

Страх, который копился в ней все эти дни, с того самого момента, как она очнулась на узкой больничной койке в окружении незнакомых людей, нашел наконец выход. Чтобы не разреветься, Полина крепко зажмурилась. Пусть ей больно и страшно до дрожи в коленках, пусть у нее нет прошлого – она не станет унижаться перед этим человеком.

– ...Кофе и лошади.

Она открыла глаза.

– Что – кофе и лошади?

– Ты любила лошадей и крепкий кофе, – сказал он, нарезая ветчину для бутербродов. – В больнице ты пила кофе?

– Нет.

– После ужина я тебе сварю. Если хочешь...

– Хочу. Мне кажется, я помню его вкус.

– Вполне вероятно. Человек редко изменяет своим гастрономическим пристрастиям.

– А еще я помню, что «Времена года» написал Вивальди. Это что-то значит?

Полянский отложил нож.

– Это значит, что ты любишь классику.

– Может быть, если я вспомнила это, я вспомню и все остальное? – спросила она с надеждой.

– Может быть.

– Но стопроцентной гарантии нет?

– Стопроцентной нет. Радуйся, что не очнулась идиоткой после такой травмы.

– Игорь Владимирович сказал, что это ты меня оперировал...

– Слушай, я голоден как волк. Давай-ка лучше ужинать.

Ну вот, ему не нужна не только она сама, ему не нужна даже ее жалкая благодарность. Полина одернула рубашку, подошла к столу. Есть не хотелось, но она себя заставила, чтобы не обижать Полянского.

После ужина он, как и обещал, сварил им кофе.

– Угощайся. – Чашечка была совсем крошечной, из тонкого, точно папиросная бумага, фарфора. – Больше тебе пока нельзя.

Полина сделала глоток и радостно улыбнулась.

– Ну как? – спросил он.

– Корица, душистый перец, гвоздика, кардамон – кофе по-арабски.

– Все правильно. Это ты меня научила...

Неожиданно для себя Сергей нашел компромиссное решение, гениальное и простое одновременно. Эта Полина не имеет ничего общего с той женщиной, которую он когда-то знал, во всяком случае, до того момента, пока к ней не вернется память. Нельзя винить одну за зло, которое совершила другая. Все правильно. Так будет лучше и спокойнее. Не придется тратить силы на бессмысленную ненависть...

* * *

Они допивали кофе, когда зазвонил мобильный Полянского. Он молча выслушал невидимого собеседника, а потом бросил в трубку:

– Уже выезжаю.

– Что-то случилось? – Руки вдруг сделались ватными, Полина едва не уронила чашку.

– Я должен уехать.

– Надолго?

– Еще не знаю. С моим шефом случилась беда. – Сергей встал из-за стола. – Мне нужно в клинику.

– Возьми меня с собой, – отважилась она попросить.

– Зачем?

Полина колебалась, не хотела признаваться, что боится остаться одна, но, увидев нетерпение в его взгляде, решилась:

– Я не могу одна. Боюсь, понимаешь?

Он покачал головой, а потом сказал:

– Тебе нечего надеть.

Убийственный аргумент. Ей действительно нечего надеть. Рубашка с чужого плеча и больничные тапки – это не одежда. Сейчас он уйдет, и она останется наедине со своими страхами.

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Жди! – Сергей вышел из квартиры, но уже через минуту вернулся, волоча за собой тщедушного тинейджера.

– Вот она, – он ткнул пальцам в Полину. – Что у тебя есть подходящее?

Подросток немного помолчал, а потом выдал:

– Прикольный причесон. И ноги ничего.

Она посмотрела на свои голые ноги и покраснела.

– Юрик, думай, – с нажимом сказал Сергей.

– Не гони коней, я и так думаю, – огрызнулся тинейджер.

– Юрик, за сто баксов нужно думать быстрее.

– Все придумал! Готовь бабосы!

Подросток юркнул за дверь и почти мгновенно вернулся с каким-то свертком.

– Вот, это должно подойти, – он сунул сверток Полине. – Гони баксы, Серый!

– Полина, примерь, – скомандовал Сергей и полез в кошелек.

Вкус у тинейджера Юрика был специфический, но выбирать не приходилось. Черная футболка с ярко-желтой мишенью на груди оказалась Полине впору. А вот джинсы, вытертые едва не до дыр, были велики, сползали с талии, оставляя голым живот.

– Отпад! – восхищенно сказал тинейджер. – Хоть сейчас в ночной клуб! Штаны только не дергай, темная! Это ж мода такая!

– Странная мода, – Полина поддернула джинсы.

– Это не мода странная, это ты странная, если собственной одежды не имеешь. Серый, где ты ее откопал, такую отстойную?

– Обувь как? – спросил Сергей, не обращая внимания на Юрика.

Полина посмотрела на свои ноги. Обшарпанные кроссовки не добавляли ей элегантности, но были велики всего на один размер.

– Нормально.

– Тогда вперед!

Они добрались минут за тридцать. Сергей бросил машину на стоянке, едва ли не волоком вытащил замешкавшуюся Полину из салона, быстрым шагом направился к ярко освещенному четырехэтажному зданию.

Сияющий хромом и совершенно бесшумный лифт доставил их на третий этаж.

– Жди меня здесь. – Сергей толкнул ее в глубокое кресло, сам скрылся за одной из многочисленных дверей.

Полина прикрыла глаза, приготовилась ждать. Эта больница разительно отличалась от той, в которой она провела последние три недели. Охранник на входе, качественный ремонт, удобная мебель, приглушенный свет и отсутствие тошнотворной смеси запахов казенной пищи, дезсредств и человеческих страданий. Хорошая частная клиника. Наверное, очень дорогая. Наверное, нужно быть очень состоятельным человеком, чтобы здесь лечиться. Наверное, нужно быть очень хорошим врачом, чтобы здесь работать...

– ...Эй, подъем! – Кто-то тряс ее за плечи. Полина открыла глаза, растерянно заморгала. Над ней склонился Сергей. – Пойдем, я познакомлю тебя кое с кем, – он выдернул ее из кресла, потащил по гулкому коридору.