— Чем вас так испугали?

Она пожала плечами:

— Интонацией даже больше, чем словами…

— А вы чуткая, Евгения. Сейчас предпочитают пугать интонацией, потому что если и записывают чужие разговоры, то это только слова. А интонация подчас бывает яснее слов. Может, вам просто пожелали спокойной ночи?

— Нет, мне сказали, что я сама сделала выбор. Видимо, имея в виду, где мне ночевать.

— Вот как? И кто же это?

— Я не знаю, он не представился. А тот, кто занимался мною, — Петр Арсеньевич, — улетел срочно куда-то. Не понимаю, ведь фонд с ним договорился еще в Москве, при мне…

— Зато я понимаю, — серьезно сказал Вадим. И вдруг спросил: — Вы умеете стрелять?

— Я? Да нет, куда мне! Про меня говорили, что я не умею стрелять даже глазами, — она вспомнила и рассмеялась.

— А вам это не нужно.

— Зато Лилит всегда умела. А сейчас даже лучше, чем раньше.

— Лилит? Кто это?

— Лилька, моя подруга. Она была Лилит, а я Ева. Такая наша игра с детства.

— Вы много читали, — заметил он. — Потому как про Лилит мало кто знает… Ну, раз вы не умеете стрелять, то будете подносить патроны, — насмешливо добавил он.

— Кому? — не поняла она, но руки отчего-то похолодели.

— Мне. Сегодня ночью на нас нападут.

— Но почему!

— Потому что я добыл… много… В общем, рысей… Это большие деньги. Местные люди переправляют шкурки в Китай. Они шьют там греческие шубы. Понимаете?

— Ох, — еще не веря окончательно, выдохнула она.

— Еще недавно всем казалось, что мир утопает в гуманизме и никогда больше не наденет на себя натуральный мех. Но потепление климата происходит только в расчетах ученых мужей, а зимы на самом деле крепчают. Снег прошлым летом выпал даже на итальянском побережье. А мои знакомые в мае поехали в Египет и так ни разу и не искупались.

Он намеренно отвлекал ее от навалившегося страха. Этого нападения Вадим ждал давно, но почему оно совпало по времени с ее приездом?

Ну конечно, они поняли, что контроль над ним хотят установить другие. Не важно, как они называют себя — от фонда, от науки, черт знает от кого еще. Приезд Евгении они восприняли как камуфляж для особо крутых. Поэтому решили поторопиться.

Вадим быстро вышел из комнаты, свистнул три раза. Раздался топот, вбежала пара черных волкодавов.

— Сидеть, — приказал он, отведя их за большой ларь в сенях.

Этих собак он привез не так давно из Питера — знакомый тренер подготовил их отменно. Он привез их тайно: чем меньше людей знают о том, какое у него оружие кроме огнестрельного, тем безопаснее. По заказу собакам сделали кевларовые жилеты, они закрывали их от шеи до хвоста. Сейчас самое время надеть их на собак.

— Евгения, — предупредил он, — не выходите без меня ни для какой надобности. Я посадил сторожей.

Она кивнула, ноздри раздувались на бледном лице. А у нее есть энергия, кураж, темперамент, с удовольствием отметил он. Внешность скрывает то, что внутри. Ему это понравилось. И снова подумалось о том, о чем он думал уже не раз: порода и в человеке, и в животном всегда видна.

Он прошел в соседнюю комнату без окна, где держал оружие, патроны, там же стоял металлический сейф для шкурок. Он вынул карабин с пятизарядным магазином. Этот «винчестер» остался от деда. Его сумел сохранить отец в избушке в тайге, хотя в то время и был обязан сдать его в милицию. Отец понимал: никогда обратно уже не получит его.

Вадим выглянул и поманил Евгению.

— Когда все начнется, будьте здесь. Лиственница, из которой построена изба, стала крепче металла. Пуля не пробьет.

— А… вы?

— Я? Я буду защищать свой дом.

— Но неужели мы не можем вызвать…

— Милицию? Вы шутите, Евгения. На чем она сюда доедет? И потом — зачем им я? Я чужой в первую очередь — им.

— Значит, у нас нет выбора?

— Вы же сделали выбор?

— Но я выбрала вас. Я вас уже знаю.

— Правда? — он окинул ее насмешливым взглядом. — Готов вернуть вам ваши слова — вы слишком самонадеянны.

— Допустим, но того, кто звонил, я вообще не знаю.

— Вы осторожны, это похвально. Значит, будем считать, что вы не пойдете на них с красным флагом или с томом Уголовного кодекса.

— А он у вас есть? — спросила она, улыбаясь.

— Конечно. Я читаю его перед завтраком.

Она засмеялась.

— Итак, сейчас я приведу лаек в дом, вы их видели, они мирные собачки, а волкодавы останутся на посту. Мы запремся на все засовы. Выключим свет и тогда…

— У вас есть прибор ночного видения? — спросила она.

— Вы и про него знаете?

— Смотрю телевизор.

— Есть. Даже прицел на карабин со специальной оптикой. Но у них тоже есть.

— Вы на самом деле их знаете?

Он вздохнул:

— Разве можно забыть «друзей», пускай даже очень, очень старых?

— Вот как?

— Никто так сильно, как друзья, не способен завидовать твоим успехам. Вы еще это не поняли? Значит, пока не добились больших успехов. Но вам будут завидовать, уверяю вас. Все мы проходим одной дорогой — той, которую выбрали.

Он подошел к лампе, задул ее.

— Если что — вот фонарик. — Он вложил ей в руку крошечный фонарь. — Не смотрите, что мал — включите-ка!

— Ох, — не удержалась она. Луч света бил с такой силой, что она увидела за стеклом дальнюю сосну. Возле нее утром ее высадил снегоход, не рискуя ехать дальше по аллее.

— Вы нарочно прорубили такую кривую аллею? — спросила она.

— Вы догадливы, — он нашел ее руку и пожал. Его рука была теплой и крепкой. Ее — тоже не дрожала. — А насчет аллеи — пускай помучаются любые гости, особенно непрошеные.

Они недолго сидели в темноте. Внезапно яркий свет залил окно, обращенное к аллее. Гул мотора тут же раздался и с другой стороны.

— Ого, даже вертолетный бензин не жалко, — пробормотал Вадим.

Грохот, скрежет, выстрелы, крики — все смешались. Через минуту Евгения плохо понимала, где она — перед экраном телевизора или за ним. Домик дрожал стенами, полом.

— Ничего, пока это только психическая атака. Они думают, что я выскочу. — Или она, подумал он.

Они схватят ее, а он, как истинный джентльмен, помчится следом. Тогда они возьмут то, что хотят взять в доме. Они даже не станут громить его — зачем?

Евгения замерла.

Наконец все стихло. Из-за двери раздался голос. Она узнала его — этот человек говорил с ней по мобильнику.