Поскольку Аскалон имел налаженное снабжение морским путем из Египта, взять измором его было нельзя, и единственным способом оставался лобовой штурм. Латиняне построили деревянную башню выше крепостной стены и установили ее в том самом месте, где располагались тамплиеры. Ночью 15 августа группа осажденных организовала вылазку, попытавшись поджечь штурмовую башню, однако ветер неожиданно переменился и пламя перекинулось на крепостные стены. В результате раскаленные камни треснули и две стены рухнули. Воспользовавшись этим, магистр Бернард де Тремеле бросился в образовавшийся пролом с четырьмя десятками рыцарей-тамплиеров; однако главные силы промедлили и не последовали сразу за ними. Подоспевшие сарацины окружили прорвавшихся тамплиеров и всех уничтожили. На следующий день осажденные вывесили на городских стенах обезглавленные тела погибших рыцарей – в том числе и Великого магистра Бернарда де Тремеле.

Рассказывая об этой трагической неудаче, известный латинский хронист Вильгельм Тирский замечает, что храмовники стали жертвой собственной жадности: якобы Бернард де Тремеле приказал своим рыцарям перекрыть проход в стене для остальных латинян, чтобы самому захватить всю добычу и не делиться воинской славой. Однако недавние исторические исследования показали, что версия Вильгельма неверна и основана на оправдательных заявлениях других франкских вождей, которые подверглись резкому осуждению за «нерешительность и промедление в поддержке тамплиеров, отважно бросившихся в пролом». Тем не менее эта очевидная клевета на тамплиеров широко распространилась, серьезно подорвав репутацию ордена в Западной Европе.

Потери тамплиеров не повлияли на результаты осады, и 19 августа в город вошли войска Балдуина. Жителям дано было три дня, чтобы покинуть Аскалон со всем своим имуществом и отправиться в Египет. Латинянам же достались несметные сокровища и большие запасы оружия. Для короля Балдуина Аскалон явился весьма значимым завоеванием и высшим достижением за все годы его правления. Взятый город он пожаловал своему брату Амальрику, графу Яффскому. Мечеть незамедлительно была переделана в кафедральный собор, посвященный апостолу Петру.

Вместо погибшего Бернарда де Тремеле орденский капитул назначил Великим магистром Андре де Монбара, дядю Бернарда Клервоского, который до того занимал пост сенешаля в Иерусалимском королевстве. Несмотря на гибель сорока рыцарей, тамплиеры продолжали держать гарнизон в крепости Газа, используя ее в качестве военной базы для патрулирования караванных путей между Каиром и Дамаском. В 1154 году, через год после падения Аскалона, отряд тамплиеров устроил засаду на вооруженную свиту египетского визиря Аббаса и его сына Насреддина – они бежали из Каира после неудачной попытки сместить халифа, прихватив немало сокровищ из казны. В ходе нападения Аббас был убит, а Насреддин взят тамплиерами в плен. Позднее Вильгельм Тирский писал, что, находясь в заточении, Насреддин изучил латынь и уже готов был принять крещение, но в этот момент новые каирские власти предложили за него тамплиерам солидный выкуп. Он якобы тут же был передан посланцам визиря и доставлен в Каир, где его сначала мучили вдовы убитого халифа, а «затем разорвала на части толпа».

Учитывая большое временное расстояние, обвинение тамплиеров в скаредности, выдвинутое такими бескомпромиссными средневековыми летописцами, как Вильгельм Тирский и Вальтер Мап, трудно однозначно принять на веру эти сведения. Следует также помнить, что военные трофеи считались вполне законной добычей, обеспечивавшей средства существования рыцарского ордена. Вообще деятельность военных орденов была сопряжена с колоссальными расходами; так, в 1170-е годы в ситуации банкротства оказались госпитальеры.

* * *

Андре де Монбар скончался в 1156 году, пробыв Великим магистром тамплиеров всего три года. В 1158 году его преемник Бертран де Бланфор с 87 братьями и 300 светскими рыцарями попали в засаду, устроенную сарацинами у переправы через Иордан, и оказались в плену.

Большая часть территории Сирии и Палестины гористая, а разведка у сарацин была поставлена лучше, чем у христиан (они использовали почтовых голубей, да и сельское население в основном состояло из мусульман), – оба этих обстоятельства не позволяли избегать внезапных нападений. Поэтому, несмотря на беззаветную отвагу и несокрушимую убежденность, что Бог всегда на их стороне, франки, и тамплиеры в частности, со временем стали придерживаться более осторожной тактики. На собственном опыте они убедились, что сарацины тоже достаточно умелые воины, которые хитро пользуются безрассудной рыцарской смелостью. И теперь они твердо усвоили, «что, даже находясь в окружении под градом стрел, должны сплотить свои ряды и стойко держаться вместе, не поддаваясь искушению броситься в погоню… за ложными беглецами, и только в нужный момент наносить смертельный удар в самое уязвимое место атакующего врага». Необузданная запальчивость первых крестоносцев уступила место трезвому расчету и выдержке. «Среди всех людей, – писал в XII веке арабский дипломат Усама ибн-Мункыз, – франки самые осторожные и предусмотрительные».

В период правления иерусалимского короля Балдуина III, одного из самых дальновидных монархов, более продуманной стала и дипломатия. Его отец Фулько погиб на охоте, когда сам Балдуин был еще ребенком; после его коронации в 1143 году – по настоянию баронов – государством фактически управляла его мать, королева-регентша Мелисенда. И Балдуин с большим трудом вырвался из-под ее опеки. Старшая из трех властолюбивых дочерей короля Балдуина II, Мелисенда, подобно своей сестре Алисе Антиохийской, решила доказать, что женщина тоже может управлять государством. Однако в 1140-е годы противостояние между Мелисендой и ее мужем Фулько Анжуйским практически поставило страну перед угрозой гражданской войны. Вместо законного супруга в отцы своему своему ребенку она выбрала любовника – друга детства, привлекательного лорда Яффы Гуго де Ле Писе, предпочтя его «невысокому, поджарому, рыжеволосому мужчине средних лет, который навязывал ей политическое превосходство». Утверждают также, что, как и ее сестра Годферна, она причастна к отравлению Альфонсо-Жордана, графа Тулузского, – он внезапно скончался в Кесарии во время 2-го Крестового похода. В тот момент он имел больше шансов занять трон графства Триполи, чем муж Годферны граф Раймунд.

Конфликт короля Балдуина III с матерью разгорелся через девять лет после его коронации, в 1152 году, когда он попытался отстоять свое право на единоличное правление. Однако Мелисенда вовсе не собиралась добровольно уступать ему власть. Эти разногласия привели вначале к фактическому разделению королевства на две части, а затем и к открытому столкновению сына с матерью. Войска Балдуина осадили иерусалимский замок Мелисенды, и в конце концов она была вынуждена сдаться и перебраться в женский монастырь в Вифании, настоятельницей которого была ее сестра Жовета.

Как современников Мелисенды, так и более поздних историков поражала эта «воистину незаурядная женщина, которая более тридцати лет обладала практически всей полнотой власти в Иерусалимском королевстве, где до того не было традиций пребывания женщин на государственном посту». Тот же Вильгельм Тирский отмечал, что это «была очень мудрая женщина, искушенная почти во всех областях государственной жизни, которая успешно преодолевала все недостатки, связанные с ее полом, и успешно бралась за самые ответственные дела… она столь умело управляла королевством, что в этом смысле ее можно смело приравнять к предшественникам на троне». Да и сам Балдуин признавал ее выдающиеся способности, а после взятия Аскалона его доверие к матери еще более окрепло, и он нередко прибегал к ее советам при решении различных государственных проблем.