* * *

Несмотря на внешнее дружелюбие, в отношении Усамы к тамплиерам сквозило явное презрение. Он высмеивал принятое в ордене разрешение судебных споров поединком, а также испытание огнем и водой как способ установить вину или невиновность и весьма низко оценивал их медицинские познания и навыки. На самом деле франки разработали весьма практичный подход к лечению болезней, и та религиозная истерия, которую вызвала эпидемия при осаде Антиохии во вермя 1-го Крестового похода, уже не повторялась – возможно, из-за того, что «молитвы и покаяние больше не помогали». Освоив более простые и действенные методы, крестоносцы стали значительно реже прибегать к помощи местных лекарей.

Единственное, что вызывало у мусульман неподдельное восхищение, – военное искусство и отвага крестоносцев. Вместе с тем они с пренебрежением относились к культуре и верованиям европейцев. «По мнению Бара аль-Фаваида, все книги чужестранцев не представляют никакого интереса… (и) любого, кто верит, будто Бог рожден земной женщиной, можно с полным правом назвать сумасшедшим; эти слова не следует повторять, ибо они лишены смысла и не заслуживают доверия».

Такое презрение к религии врагов оборачивалось и против самих мусульман. Хотя тамплиеры позволяли мусульманским гостям молиться в своей часовне, но одновременно использовали мечеть аль-Акса в качестве административного здания и просто склада. Германский монах Теодорих, побывавший в Иерусалиме в 1170-е годы, называет это место домом Соломона и рассказывает, что он использовался для хранения запасов оружия, одежды и продовольствия, а сами рыцари пребывали в постоянной готовности выступить в поход и оборонять даже удаленные провинции. Ниже мечети располагались конюшни, устроенные, по преданию, самим царем Соломоном, – там могли разместить до десяти тысяч лошадей. К мечети аль-Акса был пристроен дворец, который некоторое время занимал король Балдуин I и его наследники, включавший:

«палаты, спальни и многочисленные пристройки для разных целей, а вокруг множество коридоров и пешеходных дорожек, газонов, комнат для переговоров, галерей, канцелярских комнат и громадных цистерн с запасами воды… С другой стороны дворца, на западе, тамплиеры пристроили новое здание – высокое и просторное, с подвалами и трапезными, лестницами и крышей, которое сильно выделяется на фоне местных строений… По сути, они выстроили новый дворец, соперничающий со старым зданием на другой стороне. На краю двора они также возвели новую церковь, величественную по размерам и изумительную по красоте».

Трудно представить, сколько именно людей находило, в таком сложном комплексе. Но можно предположить, что обычно там размещались около трехсот рыцарей Иерусалимского королевства и порядка тысячи сержантов. В ордене постоянно служило какое-то количество светских рыцарей, а также так называемые туркополы – местная сирийская легкая кавалерия, нанимаемая орденом. Там же размещались оруженосцы, конюхи, кузнецы, каменщики и камнерезы. Тамплиерские камнерезы, например, украсили изысканной резьбой гробницу короля Балдуина IV. Таким образом, храмовники активно участвовали в строительном буме, который охватил во времена крестоносцев всю Святую землю, – возводились новые замки, дворцы, но больше всего церквей. Как отмечают летописцы, «столь бурного строительства не было даже во времена Ирода Великого». Среди главных сооружений того периода следует отметить иерусалимский храм Святого Гроба Господня, законченный в 1149 году, и заново отделанный храм Рождества в Вифлееме – пожалуй, самый примечательный памятник католического искусства, поскольку в работе над ним принимали участие архитекторы и художники из разных европейских стран.

Несмотря на очевидный культурный рост и более изысканные манеры, причиной которых, вероятно, стал мягкий климат, тамплиеры продолжали придерживаться своего устава и вели полумонашеский образ жизни. В перерыве между сражениями и походами они сохраняли тот же распорядок дня, что и бенедиктинцы или цистерцианцы. В четыре утра они шли к заутрене, после чего, проверив лошадей и сбрую, снова отправлялись в постель. Завтраку предшествовало еще несколько братских молитв, а сам завтрак, как и все прочие приемы пищи, проходил без разговоров и сопровождался лишь чтением Библии вслух. Днем в половине третьего совершалась полуденная служба, а после ужина, в шесть часов, – вечерня. Спать братья отправлялись после еще одной службы – повечерия и пребывали в полном молчании до следующего утра. После каждой службы, кроме повечерия, отдавались распоряжения. И даже в полевых условиях тамплиеры старались максимально придерживаться установленного режима.

Полный Свод правил внутренней жизни тамплиеров включал более шестисот статей; некоторые из них так и оставались в исходном варианте, другие же уточнялись с учетом изменений, произошедших со времен Собора в Труа. Так, первоначально на печати ордена храмовников были изображены два рыцаря на одном коне. Теперь же магистру разрешалось иметь до четырех лошадей, а кроме того, он мог включать в свою свиту капеллана, секретаря, сержанта и конного оруженосца, который нес его щит и копье. Помимо них, при магистре находились кузнец-оружейник, переводчик, туркопол и повар. Однако сохранялись и четкие ограничения: магистр не имел права хранить у себя ключи от сокровищницы, а брать оттуда средства мог только с согласия наиболее уважаемых членов ордена. Оговаривались и размеры даров, которые он имел право делать: вельможным друзьям Дома он мог подарить золотой или серебряный кубок, подбитый беличьим мехом плащ или другие предметы стоимостью не более ста безантов, причем эти подарки разрешалось делать лишь с согласия других рыцарей и ради благополучия Дома.

Эти правила отражают предубеждения той исторической эпохи: например, несмотря на заявленное равенство, в ХII веке сохраняется жесткое условие – рыцарь-тамплиер должен быть «сыном рыцаря или вести свой род от сына рыцаря» (правило 337). Белый плащ и накидка с капюшоном, выбранные ранее в качестве символа чистоты, теперь предназначались только для рыцарей, а сержантам и оруженосцам дозволялось носить только черные или коричневые туники. Рыцари занимали лучшие места за столом, только после них приступали к еде оруженосцы и сержанты. Поскольку почти никто из рыцарей и сержантов не умел читать, вероятнее всего, статус поведения формировался в течение повседневной жизни и усваивался новыми рекрутами, как это происходит с новичками в обычной школе; столь же суровыми, как в средневековой школе, были у тамплиеров и наказания за проступки – удары плетью, заковывание в кандалы или принуждение есть по-собачьи из миски на полу. Подобные карательные меры были обычными для монашеских общин и вполне в духе времени.

Любой элемент повседневной жизни тамплиеров был расписан в Своде правил до мельчайших подробностей: когда принимать пищу, сколько и какой еды подавать, как вести себя за столом и даже как отрезать сыр от общего куска (правило 371). Без разрешения можно было выходить из-за стола только в случае носового кровотечения, внезапного призыва к оружию (если только этот призыв исходил от «кого-нибудь из достопочтенных братьев»), при пожаре или волнении лошадей. Братьям не полагалось никакой частной собственности: «все в Доме является общим достоянием, поэтому следует помнить, что ни магистр, ни кто-либо иной не имеет права присвоить что-то себе…» Если у кого-нибудь из братьев после смерти находили деньги, то ему отказывали в погребении на освященной земле.