Не теряя времени, я открыла сумочку и достала из нее бутылочку чили. Открутив крышку зубами, я по очереди открыла его веки и вылила половину банки соуса ему сначала в левый, а затем и в правый глаз. Он задергался, попытался слабеющими руками закрыть глаза, но все было тщетно.

Прохожие шли по улице мимо, казалось, что совсем рядом, и даже не оборачивались в нашу сторону. Они были слишком заняты празднованием, да и шум в городе стоял такой, что, даже если бы я стреляла из дробовика, вряд ли кто это заметил бы.

Санта умирал. Ему повезло, он дожил до нового года. Но, пожалуй, с него хватит. Отмучился. Я подношу лезвие ножа к его заросшей щетиной шее и говорю:

– С Новым годом, мразь!

Уже отработанным движением я протыкаю ему сонную артерию, увернувшись от брызнувшей крови. На меня ничего не попадает, ни единой капли. Бездомный не издает ни звука, а просто затихает окончательно. И кровь мгновенно теряет напор – сердце остановилось.

Адреналин потихоньку начинает отступать, и все становится вдруг настоящим, реальным. Если бы не омерзительный запах, который неизвестно от чего хуже, от мертвого ли Санты или из помойки, это был бы просто восхитительный момент. Мой личный момент очищения, мой наркотик, мои маленькие радости. Мой подарок себе на Новый год, в конце концов. Причем он действительно от Санты.

Я не сдерживаюсь и заливаюсь истеричным и звонким смехом, который эхом разносится по темному переулку.

Убрав бутылочку с соусом, затаскиваю труп в темный угол, вынимаю из его рта окровавленный лимон, снимаю перчатки и закидываю их вместе с бутылочкой и ножом в черный мусорный пакет, что прихватила в закусочной, и убираю в клатч. Позже я выкину пакет с моста или подложу под дверь Starbucks.

Неожиданно мне показалось, что по противоположной улице прошел Мерфи. Я увидела его настолько мельком, что даже не была уверена в том, что это действительно был он. И словно для того, чтобы развеять мои сомнения, телефон блымкнул входящим сообщением: «Она убила Санту! Она убила Санту в гребаное Рождество! Та, кто ходит в церковь подумать, взяла и грохнула гребаного Санту!».

«И тебя с Рождеством!» – напечатала я в ответ и убрала телефон в карман.

Покидая переулок, я пытаюсь вспомнить, что же я загадывала в детстве у Санты. Но так и не могу вспомнить. На улицах по-прежнему были толпы людей, звуки сирен, мерцание гирлянд, грохот музыки и падающий снег.

В начале января клиентов в лавке почти не было. Если честно, меня это только радовало. Было приятно находиться в этом послепраздничном анабиозе, выбираясь из теплой квартиры только по вечерам, чтобы пропустить с друзьями по стаканчику или просто сидеть в магазинчике, читая книгу, дыша той частичкой лета, что обитала среди цветов. На улицах уже не было никакой суеты. Атмосфера праздника хоть еще жила в городе, но заботы по поводу подарков, бронирования столиков, выбора нарядов и прочего уже отпали. Все как могли наслаждались чувством того, что пришел новый год, а с ним, возможно, и новые повороты в жизни. Все надеялись, конечно же, на счастливые повороты.

А что касается меня, то я надеялась на самое обыкновенное спокойствие, которое все не приходило ко мне. Невзирая на тот факт, что мой досуг проходил плавно, словно в замедленной съемке, меня одолела бессонница. И, конечно же, как любая примерная замужняя леди, мой психолог доктор Мэйсон была в отпуске. Так что выговориться особо было некому. А друзей не хотелось грузить своими проблемами. Знаете, я из той дурацкой породы людей, что готовы выслушать абсолютно бредовые, маниакальные, глупые и часто пьяные мысли своих друзей, чего-то им там даже насоветовав, но меня саму невозможно заставить поныть кому-нибудь из них. Мне кажется, что я их напрягаю, ввожу в депрессию и свожу с ума. Ничего не могу с этим поделать. Поэтому и приходится все держать в себе, пока не представляется случай выплеснуть это на человека, забрав его жизнь.

Когда мне все же удавалось заснуть, то мои сны, казалось, писал сам Линч. В них не было ни капли смысла, но их сюжет был наполнен ужасами, фобиями и прочими странностями, которые высушивали меня до такой степени, что я просыпалась измученной и уже уставшей. Мой последний сон, к примеру, состоял из того, что я вместе с Джимом Керри спускалась по водяной горке, в которой вместо воды была кровь, а потом изображала тюленя для толпы зрителей. Людям это нравилось, и они хлопали.

Каждый вечер я пыталась напиться, чтобы заснуть, но при этом просыпалась через час от жажды. Физические упражнения, мои собственные чаи из успокаивающих трав, мастурбация до онемения рук, просмотр новостей – все было бесполезно. Когда ты страдаешь бессонницей, которая плотно засела в твоем подсознании, ты все равно проиграешь, что ни делай. Я страдала невероятной жаждой, которую смогла бы удовлетворить только с помощью новой крови. Но вот незадача, кто бы мне ни попадался, все были настолько святыми и безгрешными, что хотелось избрать их в папы и отправить в Ватикан.

И когда я уже абсолютно отчаялась, сидя дома, поедая мороженое, засыпав его кофе и залив сливочным ликером, планируя найти какого-нибудь бывшего заключенного, осужденного за растление малолетних, раздался неожиданный звонок:

– Скажите, – произнес мужской голос, – сколько нужно купить девушке цветов, чтобы она простила конченого идиота, который вначале позвал ее на романтическую и ни к чему не обязывающую прогулку в новогоднюю ночь, а потом смылся в неизвестном направлении? А, да, еще он помял ее машину и до сих пор не оплатил ремонт.

– Боюсь, цветами тут уже не отделаться. Как, впрочем, и конфетами, – по телефону его голос звучал еще более притягательно. – Как минимум это встанет вам в ужин, для которого она будет не обязана шикарно одеваться, проведя полдня у стилиста, но в то же время меню в таком заведении должно быть без картинок. Ну и, конечно же, это только начало. Боюсь, придется приложить немало усилий, дабы загладить столь отвратительный и грязный поступок.

– То есть набором «Рафаэлло» и тремя красными розочками обойтись не получится?

– Разве что вы не хотите, чтобы конфеты и три розочки доставал из вас проктолог.

– М-м-м, – тянет он, – думаю, что не хотел бы. К тому же он, то есть проктолог, мог бы принять это за подарок. Вышло бы неловко.

– Определенно неловко, – ловлю себя на том, что накручиваю волосы на палец. Хотя он даже не стоит напротив меня.

– Привет, Ким, как ты? – спрашивает Бен.

– Я, кажется, только что тебе намекнула, как я.

– Ну, это понятно. Что делаешь сегодня вечером?

– Вот клянусь, знала, что ты об этом спросишь, и пыталась придумать какое-то очень важное дело, которое к тому же было бы суперувлекательным, но моя голова в последнее время меня подводит. Так что ничего. Совсем.

– Даже если бы ты сегодня переезжала на Тайвань, то клянусь, я бы уговорил тебя потратить несколько часов твоего ценного времени на меня и сходить со мной поужинать.