– Может…

– Не догадаются? – Хаунд хмыкнул. – И действительно, откуда им… Ты как про наркоту узнал, дружище, и на кой ляд она тебе?

Ерш оскалился в ответ.

– Я ночью, слышишь, помогал же этим, бандитам, и старался тереться у заправки. Слушал, там же дырка есть в стене. А зачем, зачем… Вернусь я назад и чего делать? Лодка моя уже не моя, слышь, новую из дерева рубить, что ли? Толкну эту хрень, куплю новую. Мне без воды во, край!

И провел ладонью по горлу. Ну, да, натюрлих, а как же еще.

– Чего, слышь, не орешь про подставу и ваще? – Ерш смотрел на попутчика в явном недоумении. – Пес?

– Так. – Тот осмотрелся, завидев заросшую пещерку автобусной остановки. Напротив, через дорогу, виднелись почти рухнувшие дома и пара сносных сараев. Но в таких останавливаться нужно на ночлег, а пока топать. Да и кто знает – нет ли там каких новых жильцов?

– Так. – Хаунд показал на остановку. – Пошли отдохнем и переговорим.

Погода снова портилась. Серое скучное небо поплевывало холодными градинами вперемешку с крапающим дождем. Желто-бурое месиво по обочинам переходило в такие же желто-бурые и выцветшие посадки и кусты. Степь здесь вылезала отовсюду, стоило оказаться в разрыве пролеска, густо росшего между мертвым асфальтом и ржавой железкой.

– Давай-ка кое-что определим. – Хаунд, присев на остатки лавки, глотнул воды. – Не против?

Ерш огляделся, только сейчас сообразив, что внутри рукотворной пещерки он заперт в ловушку. Ружье – висит за спиной, нож… Против лохматой громады, сидящей и зло смеющейся видимым глазом, нож так себе помощь.

– Не против. Желательно, слышишь, культурно.

– А то как же. Без членовредительства, само собой.

Ерш успокоился.

– Значит, так, ихтиандр. – Хаунд решил заняться делом, между балабольством и рассказом о нужности Ерша, и подправить нож. Тот попался вроде бы и старый, из хорошей стали, но с новой ручкой, деревянной, обтянутой кожаными ремешками. И не нравилось Псу, что режик никак не хотел сбривать волосы с руки. Непорядок, натюрлих.

– У меня там дело, в городке впереди. Сделаю, и буду думать о мобильности. Возможно, твоя помощь придется как нельзя кстати. Тем более ты мне теперь не чужой вроде как. Пусть вместе не бежали, но готовились, жрали чего давали, груз сраный тащили. Ну, спер ты у Кота по дурости и жадности наркоту, верно. Думаешь, плохая идея, если присмотреться?

Ерш скривился, открыл рот. Хаунд решил дать ему ответить. Партнера все же следовало уважать, йа.

– Думаю, слышишь, что серединка на половинку. Могут они нас догнать? Могут, этот же, Филин, никуда не делся?

– Сечешь, мой сладкий рыбий принц, вещай дальше.

– А могут и не найти. Сейчас дождь пройдет, смоет, слышь, все к хрену и все. Ищи плотву на глубине, еба. Секешь, мой лохматый э-э-э…

– Не мучай голову, выдумывая что-то смешное, – посоветовал Хаунд, – голова у тебя работает логично, но вот какая фишка – не знаем мы, когда караван выпустят. Не знаем, будет дождь или нет. А вот чего мне точно известно, так это несколько неприятная вещь. Та красивая мадам, взявшая станцию, придерживается данного ею кому-то слова. Хер пойми, как она с такой малахольной придурью еще жива, но так и есть. И значит, чего нам ждать?

– Погони?

– Котелок жабьей икры и рагу из лягушачьих лапок этому вундеркинду! – Хаунд ткнул в Ерша пальцем. – Прямо как Иоанн Златоуст речешь, правду, только правду и ничего, кроме правды. И выйдут они, полагаю, в лучшем случае как стемнеет. Госпожа… сестра Атилла уговор не поломает, выведет их незаметно от кротовских с кинельскими, чтобы никто ничего не заподозрил в их сторону. А это, выходит, или в обед, когда пленных сгонят жрать, или в сумерках, как ужин случится. Хочешь поспорить на неделю твоей бесплатной службы на потом, про Кота, сейчас прожужжавшего Атилле уши, типа, выпусти да выпусти, хоть через мост и в обход, нам пора дальше двигаться, сроки горят?

Ерш мотнул головой.

– Вот молодец сейчас. – Хаунд скрипнул клыками. – У них там есть такая мелочь, как автоматическое оружие против наших двустволки и самоделки на семь патронов в барабане. Их пятеро, нас двое… полтора, скажем так… и у нас, Ерш, ханка этого истерика и наркомана. И они на нее рассчитывают все вместе, а не только Кот, чтобы по венам прогнать. Он-то, думаю, нужен Косте с товарищами, только чтобы у себя на месте их не загребли и не посадили на счетчик за этакую партию. А потом Кот сам скурвится, нарки долго никогда не жили и не живут… вроде как.

– Это, слышь, Хаунд, ну…

– Чего?

– Что делать будем и почему не злишься?

Какой хороший дер юнге, йа. Хаунду этот водоплавающий определенно нравился. Никаких метаний и мук совести, только желание принять превентивные меры. А здоровое любопытство – это вообще хорошо. Помогает верно оценить обстановку.

– Для начала поднажмем, дружище. Надеюсь, все выгорит. Если нет – будем драться, другого не остается. Можно, конечно, оставить рюкзак где-то здесь, с табличкой «Кому химической дури для мозгов – всем сюда, сторонних не беспокоить, собственность Кота». Но, сам понимаешь, вариант так себе. А если они нас догонят, то почему-то мне кажется, Ерш, что нам не светит спокойная беседа без агрессивных выпадов.

Хаунд попробовал нож и порадовался. Волоски не сбривались, но тот явно стал острее.

– Почему не злюсь? Не люблю долгов, а Кот с товарищами мне задолжал. Я, знаешь ли, особо рабами не торговал. Вообще, вроде бы. А тут эти господа пешеходы взяли и купили меня. И даже издевались, поносили помойными словами, потакая собственной скотской природе, и даже умудрились нанести мне физическое увечье. Глаз за глаз, кровь за кровь, хули. Ты со мной?

Ерш криво улыбнулся. Да, в парне есть стерженек, да еще какой.

– Мы с тобой все выяснили?

Ерш кивнул.

– Хорошо, тогда идем. Надо добраться до города. А идти еще где-то километра три, думаю, если ничто не помешает.

– Почему?

Хаунд вздохнул. И, выйдя наружу, показал на покосившийся знак. Две первые надписи сообщали о храме Пантелеймона и кафе «Отрада». Нижняя лаконично сообщала о расстоянии до Отрадного.

Дождь начался через полчаса, наверное, что так.

Мелкий, кажущийся обманчиво редким и медленным. Стучал по остаткам железа на крышах какой-то деревеньки с обеих сторон дороги. Лез за шиворот, в сапоги, стекал по лицу холодными дорожками. Заставлял почти бежать по черным огрызкам дороги Самара-Бугуруслан.

Хаунд перешел на бег незаметно. Ерш, пытаясь не отставать, то несся длинными прыжками, то, спотыкаясь, едва не семенил. Бегать последние пару лет стало непривычно, вот и поплатился.

Муханово, так назывался поселок. Надпись проглядывала через грязь на большом прямоугольнике, кое-как держащемся на двух столбиках, вросших в землю. Ерш хватал воздух широко раскрытым ртом, со злостью смотря на мелькающую впереди спину с рюкзаком. Вот только валялся в ангаре Кинеля как кусок дерьма, а туда же, несется, как хорошая савраска. А еще брат-мутант, вот ведь.