Мне на колени упал увесистый окровавленный мешочек. Я смотрела на деньги с ужасом, поскольку кошель был пропитан кровью.

– Приятно, когда гости приходят не с пустыми руками! – рука осторожно убрала волосы с моего лица. – А что это у тебя с рукой?

Я продемонстрировала свою пульсирующую венами и покрасневшую руку с багровым следом от дружелюбной веревочки.

– Ты пыталась мне изменить? – усмехнулся убийца, осторожно беря мою несчастную руку в свою и не выпуская, даже когда я попыталась ее осторожно вытащить. – Импэра, как же так?

– Приходи раньше – первым будешь! – заметила я, понимая, что мне нужно срочно брать уроки «хороших манер».

– Дерзишь? – надменно спросил убийца, беря меня за подбородок.

– Констатирую прискорбный факт! – я вырвала руку из его руки, встала и отвернулась от него, глядя в темное окно. – И вообще мне не очень нравятся твои сравнения! Как можно сравнивать убийство с любовью? Как можно смешивать эти два…

Я почувствовала, как перед глазами снова что-то мелькнуло. Но на этот раз я не успела подставить руку. Что-то слегка сдавило мне горло, а потом с металлическим звоном скользнуло вниз, цепляясь за застежку платья.

– Ты что творишь! – возмутилась я, оборачиваясь и задыхаясь от ужаса. На моей груди лежала толстая цепь с красивым плетением, на конце которого болталась массивная бляха.

– Почему другим можно тебя обнимать, а мне нет? – услышала я насмешку.

В последний раз я видела цепь такой толщины в сочетании с малиновым пиджаком и «сотовым телефоном» в фильмах. Я подошла к окну, пытаясь рассмотреть «орудие убийства» и увидела, что оно из чистого золота. Ничего себе! На бляхе был нарисован герб Кронваэля. Хотя нет, постойте. У девушки в руках не было меча. У нее в руках была роза, а в лапах дракона было что-то круглое…

– Я нашел это у себя. Однажды со мной рассчитались этой безделушкой, – опять в голосе слышалась насмешка. – Но продать ее я не смог, потому что она имеет отношение к запрещенному культу. Никто не хотел связываться. А когда я действительно убедился в том, что ты – Импэра, в мою голову закралась отвратительная, подлая мысль задушить Импэру ее же знаком.

– То есть это – подарок? – подозрительно спросила я, прикидывая на сколько он потянет. Это не я меркантильная девушка, это государство заставляет меня в уме прикидывать стоимость подарка.

– Как можно называть подарком орудие убийства? – услышала я довольный ответ.

– И все Импэры носили такие штуки? – спросила я, снова разглядывая герб. Я почувствовала, как по мне скользнула рука, осторожно беря меня за талию. Я тут же потеряла интерес к «орудию убийства», чувствуя, как вторая рука ложится мне на грудь. Меня осторожно прижали к себе. Я прислонилась к нему спиной и грелась в объятиях, вслушиваясь в чужое дыхание.

– Это всегда случается внезапно, когда ты теряешь бдительность. Никогда не угадаешь, в какой момент это произойдет. Тебя поражает в самое сердце, как бы ты ни пытался защититься. И пощады ждать бессмысленно… – услышала я тихий шепот. – Скажи мне правду, Импэра, о чем я сейчас говорю? Не нужно перебирать варианты… Мне нужно одно слово правды.

Печать на моей руке засветилась. Спасибо за такие вопросы. Я тихонечко позвала на помощь Интуицию. «Псссс!» – прошептала я своему шестому чувству. «А как же логика? – ехидно заметила Интуиция. – Мы же всегда на нее полагались?»

– Импэра, я жду ответ, – услышала я шепот возле моего уха. – У тебя нет права на ошибку…

«Эм… Я даже не знаю! Одно слово, говоришь? Эм, по горизонтали или по вертикали?» – занервничала Интуиция. «Пока еще по вертикали, но если будешь мешкать, то, возможно, по горизонтали!» – нервничала я. «Горизонтали бывают разные! – захихикала Интуиция, – Как бы совместить два ответа в одном слове, чтобы уже наверняка?»

– Считаю до трех… Раз… Два… – шептал голос, а я перебирала в голове варианты, глядя, как печать начало покалывать.

– Влю… бийство, – выдохнула я, глядя, как печать меркнет.

– Влюбийство? – изумился любитель загадок. И я впервые в жизни услышала его смех. – Какая прелесть! Влюбийство! Ответ мне очень нравится…

Ха-ха! Кто бы сомневался!

– Спокойной ночи, Импэра, – услышала я шепот, когда меня отпустили. – Я надеюсь, что ты изменять мне не будешь?

– А вот это ты зря… – мрачно заметила я, ежась после теплых объятий в сыром холоде и разглядывая останки моего одеяла. – У меня есть все шансы замерзнуть ночью…

– На что же ты намекаешь? – подозрительно спросил убийца. А я поняла, что теперь моя очередь загадывать каверзные загадки.

– Скажи мне правду, – коварно усмехнулась я, – на что я намекаю? Тут есть… хм… два… варианта. Но, увы, правда – это только одно слово! Угадывай…

«У нас все варианты правильные?» – осведомилась заинтересованная Интуиция. «Нет, только один!» – по моим губам ползла улыбка. «На какую букву начинается ответ?» – занервничала Интуиция. «На букву «о»!» – коварная улыбка становилась все шире. «Объятия или одеяло? – сдалась Интуиция. – Или объятия под одеялом? Обдеяло? Одеятия? Тьфу!»

– Я подумаю над твоей загадкой. Думаю, к утру ты узнаешь ответ, – услышала я, когда тень растворилась в сумраке.

Утро встретило меня невероятной мягкостью и теплом. Снилось, что я сплю в мягком, пушистом облаке, мне наконец-то тепло, уютно и спокойно… О, нет! Я что? Изменила во сне? Когда я успела умереть? Хотя нет, в рай – большая очередь, поэтому меня бы скорее отдирали от сковородки лопаточкой, как подгоревший оладушек.

Я была укутана в роскошное, воистину королевское одеяло… Какая прелесть! «Когда мужчина дарит объятия, чтобы согреть тебя, – это мило. Это означает, что ему хочется, чтобы с ним тебе было тепло. А когда мужчина, чтобы согреть тебя дарит одеяло, ему важно, чтобы тебе было тепло всегда! – глубокомысленно заметила Интуиция. – Это, как два лекарства, одно из которых временно снимает симптомы, а второе излечивает болезнь!»

Стеганное, атласное, алого цвета с золотой вышивкой! Не какое-нибудь лоскутное ассорти из старых платков и носков, не шерстяное колючее одеяло инквизитора, под которым может уснуть со сладкой улыбкой только садомазохист, а настоящее, чистое, большое, великолепное одеяло…

Мои губы дрожат, а по щекам текут светлые слезы благодарности… Никогда не думала, что буду плакать из-за одеяла… Вместе со мной заплакали люди, похоронившие мечты и надежды в окопах войн и в пучине стихийных бедствий, те, кто стояли на руинах прежней жизни, вдыхая горький дым судьбоносных перемен. И когда они чувствуют себя немытыми, опустившимися бомжами на помойке истории, несчастным протягивают одеяла… В это мгновение унижение смешивается с благодарностью, обида – с верой в людей, боль утраты – с надеждой, а ненависть к несправедливому миру с любовью к дарителю.