куда будешь жаловаться?

— Да что ты, Дрёпн! Всё это, — папа показал рукой на свою полосатую одежду, — меня это не слишком заботит. — Я составил список настольных игр.

— Настольных игр?

— Да! Я понял, что нам нужно заказать новые настолки. Вот, смотри, — и он ткнул в список. — Я откопал в старых шкафах и чуланах Высотки «Матадор», «Рыбалку», «Эрудит», «Лудо», «Нарды» и целых семь пачек игральных карт. Но всё такое потрёпанное и старое, карты пожелтели, да и в мире придумали кучу интересных игр. В любом случае этого недостаточно для нашего нового игрового клуба.

— Нового игрового клуба? — полюбопытствовала я.

— Да, я собираюсь его основать, — ответил папа, и казалось, он и правда увлёкся новой идеей. И это притом, что на нём костюм заключённого. — Но игр тут маловато. Закажем побольше с первым паромом, — продолжил он.

— Так всё дело в играх! — сказала я, даже не пытаясь скрыть иронию.

— Эйрун могла бы посещать наш клуб все пять дней в неделю. Наш Финн-Продавщица, пожалуй, тоже. Валу, конечно, не особо нравится «Рыбалка». Но я подумал… Ведь в своё время он организовал с ребятами постарше театральный клуб, а потом все его друзья уехали учиться на Большую землю… Театральный клуб нам тут не помешает. А ещё лучше, если это будут не просто постановки, а живые представления, в которых смогут участвовать и зрители. Будет чем заняться летом.

Он что-то нацарапал на своём листе бумаги.

— Надо бы заказать новые костюмы, — посмотрел он на меня. — А ты, случайно, не захватила свой сюда, на остров?

* * *

Должна признаться, что я не гордилась своим папой тем прекрасным летним днём, когда он взял у меня мантию и с воплями скакал по центру города, зажав метлу между ног. Не гордилась я папой и на следующий день, когда его фотографию разместили на первой полосе газеты. Какое же счастье, что мои одноклассники не читали прессу!

* * *

— Нет, папа! Только не этот костюм!

— Ничего, попрошу Плотника выстругать несколько волшебных палочек и черенки для мётел. Ещё надо сшить мантии… А твоя бабушка любит играть в «Ром и кости» по вечерам, — задумчиво добавил папа. — Я хочу основать ещё отдельный кружок любителей виста для тех, кто постарше. Нужно обсудить это с твоей бабушкой и Гого.

— Ладно, — сказала я. — А ты уже что-нибудь обсуждал с бабушкой? Например, твой арест?

— Знаешь, я ведь её вычёсываю, как и остальных жителей Высотки, — заметил папа.

И он записал в свой листочек: «Мётлы — 10–15 штук».

— Придёт время, и мы поговорим, — продолжил он. — С годами многое начинаешь видеть в другом свете… Она ведь твоя бабушка, Дрёпн. Просто… Много бурь потрепало её за долгую жизнь.

А если подумать, то бабушка давно уже не отзывалась о папе плохо. Никакого ворчания о «так называемой науке, психологии», никаких «что поделаешь, доктор Атли, надо же называть вещи своими именами».

— Кубики! — вдруг сказал папа. — Точно, нам потребуется много игральных кубиков. Желательно разных цветов! Белых из «Лудо» будет недостаточно.

Я присела на койку. Впрочем, эта тюремная койка оказалась гораздо удобнее всех наших кроватей в норе.

— Ладно, папа. Может, оставим в покое настольные игры? Расскажи, наконец, что произошло.

— Что рассказать? — спросил он как ни в чём не бывало.

— Я знаю, что ты не пачкал свиной кровью дверь Магнеа. Ты ведь не переносишь вида крови. Помнишь, как однажды ты потерял сознание, когда привёл меня сдавать анализ?

Папа выжал из себя какой-то смешок.

— Ничего я там не терял, — пробормотал он.

Я закатила глаза.

— Да ты сидел белый как мел, пока у меня брали кровь. Если бы медсестра тебя тогда не подхватила, ты бы свалился на пол… А после тебе протянули конфету, как маленькому. Хотя брали кровь у меня, а не у тебя! Это мне стоило бояться.

— Дрёпн, не выдумывай! Мне нужно было что-то сладкое, чтобы поднять уровень сахара. Я не успел поесть как следует, уровень сахара упал, и…

— Папа, я всё равно знаю, что это не ты обмазал дверь Магнеа кровью. Правда? Просто расскажи мне, что произошло. Почему ты был весь в крови?

Папа вздохнул и уставился в потолок.

— Дрёпн, ты же знаешь, нам недолго осталось ждать первого парома. Тогда у нас всё будет хорошо. А сейчас я и так всем доволен. Но у меня к тебе просьба. Не могла бы ты принести тетради из моего кабинета? Всё-таки это интересный материал, стоит в него погрузиться, ну ты понимаешь, всякие глисты и…

— Ты кого-то прикрываешь, — перебила я папу. Недаром я работала Посыльным бабушки и её же шпионом. — Случайно, не Инго?

Конечно, Инго я ни в чём не подозревала. Но ведь надо же было как-то вывести папу на разговор. Тут явно что-то происходило. Может, он прикрывал маму? Хотя нет, вряд ли. Но ради кого папа позволил бы себя арестовать?

— Разумеется, наш Ингольв ни в чём не виноват! Он же доволен жизнью на острове, у него тут есть телефон и убежище на мысе. Его тут любят. Разве ты не заметила? Наш Инго неплохо здесь устроился!

— Тогда кого ты прикрываешь?

Папа посмотрел на дверь и ничего не ответил.

— Папа, все здесь считают тебя виновным. А нас — твоими соучастниками, — я чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. — Ворон думает, что это из-за тебя мы больше не можем играть в настольный теннис.

— Дрёпн, дорогая… Потерпи. Ждать первого парома осталось уже недолго.

— И что будет? Приедет полиция с Большой земли и арестует тебя? За преступление, которое ты не совершал? Если ты попадёшь в тюрьму на Большой земле, то у тебя там не будет такой удобной комнаты, как эта.

— Дрёпн, у нас же не настолько строгие законы, чтобы арестовать человека за упавшую кастрюлю со свиной кровью. И даже за пропавшие ложки.

Я нахмурилась.

— Папа, но кто бы это ни был, он или она очень опасный человек.

Папа наклонился ко мне.

— Да нет, Дрёпн. Вовсе он не опасен.

— Он? Ты сказал он? Ты знаешь, кто всё это сделал?

— Выглядишь модно! — послышался вдруг голос Инго. Я оглянулась и увидела брата. Он наставил на нас свой телефон.

— Вот она, тюрьма в Высотке, — торжественно произнёс Инго. Судя по всему, он снимал нас на видео. — А это мой папа, доктор Атли Бриетарсон, психолог. Его обвиняют в мелких происшествиях. Например, считают, что он куда-то запрятал столовые ложки.

Папа спокойно смотрел в камеру и улыбался, словно это был добродушный розыгрыш.

А я чувствовала тяжёлый ком в горле.

Станция водоснабжения