не знает, так что все это явно не более чем случайность... Покрепче ухватив сверток, он двинулся прочь, гадая, как провести время до встречи с Ордо. Надо постараться побольше узнать об этом городе, где он надеялся устроиться как можно лучше.

Глава 2

Улица Вздохов оказалась последней улицей над Адскими Вратами, – одно из тех мест, где люди кончиками пальцев цеплялись за видимость благополучия, пытаясь не соскользнуть в полную нищету. Люди, с отчаянием сознававшие, что даже если им удастся удержаться на поверхности, то их дети все равно наверняка сделаются нищими. Мало кто выбирался за пределы Адских Врат, не чувствуя себя в безопасности за пределами переулка Головорезов, – их пугал непонятный город... Но тут же ветер доносил до них вонь трущоб, напоминая, как, в сущности, недалеко они ушли. Те же, кому и впрямь удавалось вырваться из Адских Врат, никогда не останавливались на улице Вздохов... Ни на день и даже на час. Но таких было меньше всего.

Люди на улице Вздохов предпочитали не думать о том, что их ждет впереди, за новым поворотом, в новый день, равно как и о том, что осталось в прошлом. На этой улице постоянно царило лихорадочное, безумное веселье.

Уличные музыканты наигрывали на лютнях, цитрах и флейтах, пытаясь перекрыть доносившийся отовсюду смех. Точнее, это был даже не смех, а наигранный хриплый пьяный хохот. Жонглеры, подбрасывавшие в воздух мечи, копья и булавы, пытались привлечь своим искусством гулящих девиц, расхаживавших по улице. Шлюхи, едва прикрывавшие тело обрывками разноцветного шелка, увешанные медными браслетами, в сандалиях на высокой подошве, чтобы казаться стройнее, торговали своими прелестями, готовые подарить их всякому, у кого в кармане найдется хотя бы грош.

Особенно сладострастные позы они принимали, едва лишь завидев хорошо одетых пришельцев из Верхнего Города, которые так выделялись в пестрой толпе. Перед чужаками они тут же начинали вилять бедрами и поглаживать себя по груди, пытаясь прельстить и заставить раскошелиться. Горожане являлись сюда, чтобы, как им казалось, погрузиться в пучину порока и разврата, возможного лишь в Адских Вратах. И отовсюду звучал смех...

Таверна «Зарезанный Бык» оказалась именно такой, какая и могла быть в этом месте, по мнению Конана. В общем зале стоял густой запах прокисшего вина. У дальней стены, на небольшом возвышении, под томные звуки флейты извивались три дебелых девицы в платьях из прозрачного желтого шелка. В таверне было полно народу, но завсегдатаи, занятые выпивкой, картами или игрой в кости, не обращали на танцовщиц никакого внимания. Рыжеволосая шлюха стояла у одного из столиков; вместо платья на ней была лишь лента темно-синего шелка, обвивавшая ее таким образом, что почти все тело оставалось обнаженным. Застывшей улыбкой девушка улыбалась жирному коринфийцу в полосатом халате, который по-хозяйски поглаживал ее, точно прикидывая, сколько готов заплатить за каждый фунт пышной плоти.

Другая девица с ярко-рыжими волосами, окинув Конана одобрительным взглядом, торопливо поправила золоченые лямки, скорее подчеркивавшие, чем поддерживавшие роскошную грудь, а затем направилась к нему, недвусмысленно проводя языком по губам. Северянин отрицательно покачал головой, и разочарованная шлюха остановилась с недовольным видом. Но Конану сейчас было не до женщин. Он пытался отыскать в пьяной толпе своего друга Ордо.

Неожиданно его внимание привлекла девушка, сидевшая у стены за столиком. Она сильно отличалась от прочих завсегдатаев, – в одиночестве сидела перед бокалом вина и, единственная из всех, смотрела на танцовщиц. На спину и на плечи падали длинные черные волосы. Полные губы и широко распахнутые карие глаза привлекали взгляд; ни одна из шлюх не могла похвастаться и десятой долей такой красоты, – но она явно не относилась к числу жриц любви. Об этом ясно говорило и ее строгое закрытое белое платье, – совершенно неуместное на этой улице... как, впрочем, и сама девушка. Красотки с улицы Вздохов предпочитали яркие цвета и глубокие вырезы, а дамы из Верхнего Города – дорогие ткани и богатое шитье. Вельможные красавицы порой также появлялись здесь, чтобы насладиться острыми ощущениями. Им доставляло удовольствие отдаваться мужчинам, каждый из которых мог оказаться вором, убийцей или и того хуже... Но женщинам придется пока подождать, напомнил себе Конан и, перехватив поудобнее завернутый в плащ клинок, огляделся в поисках свободного столика.

В этот миг из кучи тряпья, – Конан и предположить не мог, что перед ним человек, – внезапно высунулась костлявая рука и ухватила киммерийца за подол туники. Распахнув беззубый рот, тонким визгливым голосом этот странный человек проговорил:

— Эй, киммериец! Куда ты направляешься с магическим мечом, сулящим погибель?

Конан ощутил, как волоски встали дыбом у него на руках. Перед ним был старец, столь изможденный, что кожа, обтянувшая скулы, скрадывала морщины. Вместо глаз на лице его красовалась грязная повязка, но даже окажись старик зрячим, – как он мог узнать, что Конан родом из Киммерии... и что он скрывает под плащом?..

— Что ты знаешь обо мне, старик? – спросил его Конан. – И как ты мог увидеть это без глаз?

Старик хрипло засмеялся, дотрагиваясь до повязки загнутым посохом, который держал в руках.

— Когда боги отняли у меня глаза, то даровали иное зрение. Раз уж я не вижу глазами, то не вижу и того, что видят глаза. Но... прозреваю иные вещи.

— Мне приходилось слышать о таком, – пробормотал Конан. – И видел я и более удивительные вещи. А что еще ты можешь сказать обо мне?

— О, очень многое, молодой господин. Ты познаешь любовь множества женщин, и королев, и простушек. Ты проживешь долгую жизнь, завоюешь себе корону, и смерть твоя будет окутана покровом легенд.

— Коровье дерьмо! – проворчал Ордо, заглядывая Конану через плечо.

— А я-то гадаю, куда ты подевался! – поприветствовал его Конан. – Этот старик знал, что я киммериец.

— Да стоило ему лишь заслышать твой дикарский выговор, и он тотчас догадался. Давай лучше сядем за стол и возьмем кувшин вина.

Конан покачал головой.

— Я ему ни слова не сказал, а он все знал заранее. Скажи мне, старик, что нас ждет в ближайшие дни... более далекое будущее пока меня не волнует.

Слепец прислушивался к их разговору со страдальческим выражением лица, склонив голову набок, чтобы лучше слышать. Теперь беззубый рот вновь растянулся в улыбке.

— Ну, это просто, – заявил он и тут же вскинул руку, потирая большой палец об указательный многозначительным жестом, а затем развернул ладонь кверху. – Вы же видите, я бедный человек, молодой господин.

Рослый киммериец сунул два пальца в кошель на поясе. Там было куда больше меди, чем серебра, да и той почти не осталось,