Сердце старика забилось, и он почесался.

«Бьюсь об заклад, юный хитрец за неделю утроит её, — заключил он про себя с благоговейным трепетом, ведь за бриллиант было заплачено из того, что сын заработал своим умом, получив первую прибыль от продажи акций, и на год с Венерой Пань уже отложено из тех же денег, и не надо выкладывать ни единого медяка из собственного капитала! — И-и-и! А какие хитроумные схемы предлагает Прибыльный! Например, как вести себя завтра на встрече с Тайбанем».

Он беспокойно дотронулся до половинки монеты, висевшей на шее под рубашкой на толстом шнурке, такой же, как и половинка, с которой его знаменитый предок У Фанчой пришел за клипером, не уступавшим лучшему кораблю всего флота Дирка Струана.

«Но У Фанчой был глупец, — мрачно думал У. — Испрашивая услугу, он не додумался потребовать для корабля безопасного прохода, и Зеленоглазый Дьявол, Тайбань, перехитрил его.

Да, клянусь всеми богами, У Фанчой проиграл по своей вине. Но потерял не все. Он выследил горбуна по имени Страйд Орлов, который служил адмиралом у Слабака Кулума. Люди У Фанчоя схватили Орлова на берегу в Сингапуре и в цепях доставили на Тайвань, главную базу Серебряного Лотоса. Там Орлова привязали к свае, как раз на отметке прилива, и очень медленно утопили.

Я такой глупости, как У Фанчой, не допущу. Нет. Я сделаю так, что моя просьба к нынешнему тайбаню будет выполнена железно.

Завтра Тайбань даст согласие открыть трюмы своих кораблей для моих грузов — тайно, конечно. Он предоставит в мое пользование некоторые из счетов Благородного Дома, чтобы я мог растворить свои денежки в его финансовых потоках — тайно, конечно, хотя к большой выгоде для него. Он согласится, опять же втайне, профинансировать вместе со мной строительство большой фармацевтической фабрики, которая, о-хо, по уверениям Прибыльного Чоя, послужит прекрасной законной защитой для меня и моей семьи, отведя от нас подозрения в связях с наркобизнесом, и никто уже никогда нас не поймает. И последнее, Тайбань переговорит с этим получеловеком Ландо Матой и предложит меня и мой предполагаемый синдикат в качестве замены существующему в Макао золотому и игорному синдикату Прижимистого Дуна и семьи Цзинь, и он, Тайбань, даст обещание участвовать в нем».

Душа Четырехпалого замирала от восторга.

«Тайбаню придется согласиться на все. На все. И сделать все это в его власти».

— Прошу, ваш бренди.

Четырехпалый У принял бренди из рук ама и стал мечтательно попивать его с огромным наслаждением.

«О боги, прошу вас всех засвидетельствовать: семьдесят шесть лет я, Четырехпалый У, Глава Рожденных в Море У, жил по полной, и если вы, боги, возьмете дух мой во время „тучек и дождя“, я буду петь вам хвалу на небесах — если они есть — во веки вечные. А если нет…»

Старик пожал плечами и, расплывшись в улыбке, пошевелил пальцами ног. Зевнув, он закрыл глаза: ему было тепло, уютно, и он блаженствовал. Боги есть боги, они могут заснуть и наделать ошибок, но Маленькая Шлюшка заработает сегодня вечером свое кольцо с бриллиантом, и это так же верно, как то, что великие штормы придут и в этом году, и в будущем. «Только вот с какой стороны?» — задался он вопросом, засыпая.

Такси остановилось у вестибюля внизу. Из него, качаясь, как пьяный, выбрался Суслев. Он расплатился, потом, чуть пошатываясь, перешагнул через сточную канаву, в которой несся поток дождевой воды, и вошёл в вестибюль.

У лифта собралась целая толпа людей, которые переговаривались между собой. Среди них он узнал Кейси и Жака де Вилля. Покачиваясь из стороны в сторону и рыгая, он спустился по лестнице на нижний уровень, пересек гараж и забарабанил в дверь Клинкера.

— Привет, дружище, — открыл дверь Клинкер.

— Tovarich! — Суслев заключил его в медвежьи объятия.

— Водка есть! Пиво есть. Мэйбл, поприветствуй капитана! — Сонный старый бульдог лишь открыл один глаз, пошамкал и громко испустил ветры.

Клинкер со вздохом закрыл дверь.

— Бедная старушка Мэйбл! Вот уж, господи прости, не делала бы ты этого, ведь вся квартира провоняет! Держи. — Он подал Суслеву полный стакан воды и подмигнул. — Твоя любимая, старик. Шестидесятиградусная.

Суслев подмигнул в ответ и, шумно глотая, выпил воду.

— Спасибо, старый кореш. Ещё один такой, и я счастливый уйду в море из этого капиталистического рая!

— Ещё один такой, — хохотнул Клинкер, поддерживая игру, — и ты поползешь из гонконгской гавани на карачках! — Он снова наполнил стакан. — Надолго сегодня?

— Я просто обязан немного выпить с тобой напоследок, а? Главное, убраться от тебя не позднее девяти. Выпьем! — заревел он с притворным добродушием. — Ну-ка, вруби какую-нибудь музычку, а?

Клинкер с удовольствием включил магнитофон на полную громкость. По комнате разлилась грустная русская песня.

— Спасибо, Эрни, — прошептал Суслев, прижав губы вплотную к уху Клинкера. — Вернусь вовремя.

— Хорошо. — Клинкер подмигнул русскому, по-прежнему считая, что у того назначено свидание с замужней женщиной, живущей в Синклер-тауэрс. — Кто она, а? — Раньше он никогда не интересовался.

— Держи язык за зубами, не будешь месить грязь сапогами, — широко улыбнувшись, прошептал Суслев. — Муж её — большая «шишка», капиталист паршивый, да ещё из отцов-законодателей!

— Потрясающе! — просиял Клинкер. — И за меня разок, ладно?

Суслев спустился в люк и нашел фонарик. Из трещин в бетонном потолке тоннеля капала вода, и было их больше прежнего. То и дело попадались обрушившиеся сверху кучки мусора, идти было трудно и скользко. Русский нервничал: ему совсем не нравилось это замкнутое пространство, не радовала и необходимость идти на встречу с Кроссом. Хотелось быть подальше отсюда, в полной безопасности, на своем судне, чтобы иметь абсолютное алиби на то время, когда Данросса будут накачивать наркотиками и похищать. Но Кросс был непреклонен:

«Черт возьми, Грегор, тебе необходимо быть там! Я должен встретиться с тобой лично. Не идти же мне на „Иванов“? Это абсолютно безопасно, гарантирую!»

«Гарантирую… — снова задумался разозленный Суслев. — Как может кто-то что-то гарантировать?»

Он вынул тупоносый автоматический пистолет с глушителем, проверил его и снял с предохранителя. Потом двинулся дальше, осторожно выбирая дорогу, и взобрался по лесенке в подсобку. Выйдя на лестничную площадку, он замер и прислушался, не дыша и сосредоточенно выискивая, нет ли опасности, но ничего не обнаружил. Дышать стало легче. Бесшумно поднявшись по лестнице, он вошёл в квартиру. Проникавший в окна свет от расположенного чуть ниже высотного здания и огни города освещали комнаты достаточно хорошо. Он осмотрел всю квартиру. Потом направился к холодильнику, открыл бутылку пива и стал рассеянно смотреть из окна. Его судна отсюда было не видно, но Суслев знал, где оно стоит, и от этого на душе сделалось теплее.

«Слава богу, уходим, — думал он. — А жаль. Хотелось бы вернуться: Гонконг — неплохое место. Но смогу ли?