— Три доллара, приятель, — повторил Джейк. И посмотрел на Бэби — не поощряет ли она часом этот дебилизм. Но та, похоже, и ведать не ведала: она счастливо притопывала под музыку — в динамиках играли «Песни в ключе Х»[98]— и наблюдала, как подключаются группы.

Нездравый попытался вспомнить, где он и зачем. С любопытством оглядел оранжевые стены паба, сцену, мамонтов бар, свои ноги. Ах да. Он втянул язык. Медленно, словно бы просыпаясь, спросил:

— Скидки есть?

— Извини, приятель.

Нездравый вынул из кармана три монетки — по одной за раз, трагически прощаясь глазами с каждой. Вытянул костлявое запястье, и Джейк проштамповал его портретиком Р2–Д2[99]. Нездравый окинул Бэби последним взглядом чистой преданности и исчез в глубине бара.

Следующей вперед выступила изощренная на вид девушка с искорками на лице и мультиками на чулках. Она уже протягивала свои три доллара, когда вмешался вышибала.

— Удостоверение? — потребовал он.

— Задрота, — обиженно буркнула пятнадцатилетка, развернулась и ушла.

— Друг банды, — объявил следующий — тощий парняга в огромной футболке «Кылючей Упряжи», на которой спереди говорилось «Выбирай Сатану», а сзади имелась карикатура на то, в чем Бэби опознала андромедцев.

— Звать?

— Трындец. — Он показал на свое имя в списке.

— Четко. — Джейк вычеркнул его и проштамповал парню руку.

— Извините, — сказал Трындец, протискиваясь мимо Бэби в заведение. Ногой он случайно задел ее ногу. Отскочил, будто его шарахнуло током, и, если зрение Джейка не обмануло, андромедец на футболке вдруг ухмыльнулся и подмигнул единственным глазом. Трындец сглотнул и поспешил внутрь.

Личность за спиной Трындеца тянула шею, чтобы заглянуть в список.

— Друг банды, — промямлил он, шаря глазами во все стороны.

— Звать? — потребовал Джейк.

— Э–э, Хруп.

— Три доллара, приятель. Мы с Хрупом вот так. — И Джейк показал два сплетенных пальца. — Повезет в следующий раз.

Личность нахмурилась и отвалила, бормоча, как она будет кому–то там жаловаться.

— Кто такой Хруп? — спросила Бэби, придвигая табурет на сантиметр–другой ближе к Джейку.

— Ебать меня, если знаю, — пожал плечами тот, надеясь, что она тем самым не просто дает публике больше места для прохода. — Но в списке говорится «Круп». Он прочел неправильно.

Дальше в очереди размещалась поросль заскорузлов. Стояли они так плотно друг к другу, что казалось, будто их дреды крепятся между собой на липучках. В реальности так и было. Подруга обещала днем прийти и их разъединить, но дунула несколько косяков и начисто забыла. Потому они оказались приговорены еще на день–другой к глубоко коммунальной жизни. Их это устраивало. Они все равно по такому тащились, хоть подобное житье и вызывало некоторые неудобства, если кому–нибудь из девочек нужно было в туалет. Одна рука протянула Джейку пятерку и десятку, и вся коагуляция пошаркала вперед, выставив для штамповки шесть запястий. Джейк проштамповал пять и кое–что сложил в уме.

— Еще три доллара, дружбаны.

Те коллективно скривились.

— У нас больше нету, — пропищал голосок откуда–то из середины кластера. — А одного мы не совсем могли оставить дома.

Джейк штампанул шестое запястье. Благодарно хрюкнув, заскорузлы проамёбили в паб.

По крайней мере еще трое при входе заявили, что работают в пабе, шестеро сказали, что им только в туалет, и четверо «искали друзей». Одна объяснила, что работает в кафе через дорогу:

— У нас договоренность.

Другой сказал, что просто хочет бутылку из бара. Как и те, кто лишь хотел в туалет, он исчез до самого окончания вечера.

Один юный крендель, очевидно — студент, опустошил один карман широченных штанов, опасно державшихся лишь ложбинкой между ягодицами, и выложил восемьдесят центов монетками по пять и десять на столик перед Джейком. Затем опустошил другой карман. Общая сумма составила $2.20. Он протянул деньги Джейку со скорбью на лице. Джейк молча махнул внутрь. Он понимал его. Он там бывал. Он там был.

— Это, — сухо объяснил он Бэби, — и есть блистательный и волнующий мир рокенролла.

Бэби не уловила Джейкова сарказма. Она была зачарована. У землян такие странные и завораживающие ритуалы. Нефонцы бы просто выстроились в очередь, отдали свои три доллара и прошли без всякой суеты. Если бы у них не было трех долларов, они бы остались дома. Ей нравилась тут каждая минута.

«Кылючая Упряжь» взошли на сцену в бикини из макраме. Такие бикини смотрелись бы довольно чудно на любой женщине, но банда состояла исключительно из мужчин.

— Почему все смеются? — спросила у Джейка Бэби. На Нефоне летом все носят бикини из макраме. Они не только практичны, но и эстетически приятны на серебристой коже, сверкающей под звездами.

К дверям подошла девчонка с нахальной ухмылкой, склонилась над столиком и прошептала:

— У меня для банды очень крупная пара трусов.

Джейк ее пропустил.

— А белье — принятая валюта в мире рокенролла? — поинтересовалась Бэби.

Джейк поразмыслил над вопросом.

— Ага, — ответил он. — Вообще–то да.

И снова повернулся к двери, чтобы взять плату у девочки в кукольной ночнушке поверх шерстяных чулок; девочка сосала огромную морковку. Бэби улыбнулась девочке, и та улыбнулась в ответ — губы растянулись поверх морковки. В такие мгновения Бэби чувствовала себя как дома. В этом смысле чужие и земляне не сильно–то различались.

— Мы написали следующую песню для нашего другана Джейка, — объявил барабанщик со сцены. Бэби посмотрела на Джейка — это произвело на нее впечатление. На него самого это произвело впечатление. Он и понятия не имел, что они написали что–то для него. Джейк попробовал выглядеть бесстрастно, хотя втайне был в восторге до смерти. — Она называется «Песня филона», — пояснил барабанщик. По толпе пронеслось хихиканье. Джейк слегка встревожился.

— Что такое «филон»? — поинтересовалась Бэби.

— Какая–то фигня, журналисты придумали, — ответил он. — Никогда сам не понимал, что это значит.

Бэби, прочтя у него в уме, поняла: что бы ни означал «филон», Джейк втайне боялся, что он сам — его квинтэссенция. Он не возражал против этого принципиально, не считал сильно оскорбительным, но карикатурой становиться не хотел. Это оскорбляло его достоинство. А даже квинтэссенции филонов обладают определенным достоинством.