– Да, но…

– Петли уже не выдерживают, – сообщил профессор современного руносложения.

Чудакулли в отчаянии огляделся.

– Перегруппируемся в Главном зале, – приказал он. – А сейчас… произведем стратегическое отступление на заранее подготовленные позиции.

– А кто их подготовил? – удивился декан.

– Сами подготовим, когда отступим, – сжав зубы, процедил аркканцлер. – Казначей! Ботинки! Живо!

Они достигли Главного зала как раз вовремя – дверь, которую они держали, наполовину развалилась, наполовину растворилась. Двери Главного зала были намного прочней. Скоро засовы и задвижки с лязгом встали на место.

– Освободите столы и сложите у двери, – отдал команду Чудакулли.

– Но она проест дерево, – указал декан. Усаженный на стул гном Модо вдруг застонал и открыл глаза.

– Ну-ка, отвечай! – рявкнул Чудакулли. – Как можно убить компостную кучу?

– Думаю, что никак, господин Чудакулли, – пожал плечами садовник.

– А как насчет огня? – спросил декан. – Я бы мог сотворить небольшую шаровую молнию.

– Не сработает, куча слишком сырая, – возразил Чудакулли.

– Она уже рядом! Жрет нашу дверь! Она жрет нашу две-ерь! – пропел профессор современного руносложения.

Волшебники отошли вглубь зала.

– Надеюсь, она не переест дерево, – с искренней тревогой в голосе произнес потрясенный Модо. – В них словно дьявол вселяется, прошу прощения за мой клатчский, если переложить угля. Слишком перегреваются.

– Знаешь, Модо, сейчас самое время выслушать лекцию о динамике производства компоста, – поблагодарил декан.

Однако в гномьем языке слово «ирония» отсутствует.

– Правда? Ну что ж. Гм… Хорошо сбалансированные материалы, тщательно переложенные слоями, в соответствии с…

– Абзац дверям, – сказал профессор современного руносложения, подбегая к остальным волшебникам.

Куча мебели двинулась в их сторону. Аркканцлер растерянно оглядел залу. Потом его взгляд привлекла знакомая огромная бутыль на одной из полок.

– Углерод, – задумчиво промолвил он, – это ведь то же самое, что и древесный уголь, верно?

– Откуда мне знать? Я же не алхимик, – фыркнул декан.

Из груды мебели показалась компостная куча. От нее валил пар.

Аркканцлер с тоской смотрел на бутылку с соусом Ухты-Ухты. Потом открыл ее и втянул носом аромат.

– Знаете, университетские повара так и не научились его делать, – пожаловался он. – А посылка из дома придет только через несколько недель…

Он метнул бутыль в наступающую кучу, и она исчезла в бурлящей массе.

– Очень полезна жгучая крапива, – твердил Модо за его спиной. – Она содержит много железа. Что же касается окопника, его никогда не бывает слишком много, ведь с точки зрения минералов он незаменим. А еще я добавляю туда дикий бурелистник, он…

Волшебники выглянули из-за перевернутого стола.

Куча остановилась.

– Мне кажется, или она растет? – спросил главный философ.

– Какой-то у нее довольный вид… – заметил декан.

– О боги, ну и вонь… – сказал казначей.

– Почти полная бутылка соуса, – печально произнес аркканцлер. – Я совсем недавно открыл ее.

– Знаете, и все-таки природа – это нечто чудесное, – промолвил главный философ. – И не надо так смотреть на меня. Это не более чем замечание.

– А ведь были времена, когда… – начал было Чудакулли, и тут компостная куча взорвалась.

Не было никакого треска или грохота. Это была самая сырая, самая жирная кончина за всю историю смертей от метеоризма. Темно-красное пламя, окаймленное черным дымом, взметнулось к потолку. Ошметки кучи разлетелись по всему залу и заляпали все стены.

Волшебники выглянули из-за обстрелянной чаинками баррикады.

На голову декана шлепнулась капустная кочерыжка.

Он посмотрел на маленькое пузырящееся пятно, оставшееся на каменных плитах.

Его лицо растянулось в счастливой улыбке.

– Вот это да! – сказал он.

Постепенно начали распрямляться остальные волшебники. Отток адреналина уже начал оказывать свое чарующее действие. Все заулыбались и стали похлопывать друг друга по спинам.

– Ну как, понравился наш соус?! – взревел аркканцлер.

– К барьеру, вонючий мусор!

– Ну что, умеем мы надрать задницу, или умеем мы надрать задницу? – задыхаясь от счастья, выпалил декан.

– Во второй раз ты пропустил «не». К тому же я не уверен, что у компостной кучи вообще есть… – начал было главный философ, но тут волна всеобщего возбуждения накрыла его с головой.

– Теперь эта куча сотни раз подумает, прежде чем связываться с волшебниками. – Декана уже понесло. – О да, мы – самые хитрые, мы – самые крутые…

– Модо говорит, что всего было четыре кучи, – сказал казначей.

Все замолчали.

– Может быть, стоит взять посохи? – предложил декан.

Аркканцлер тронул носком башмака кусок взорвавшейся кучи.

– Мертвое оживает, – пробормотал он. – Мне это совсем не нравится. Что дальше? Статуи начнут разгуливать?

Волшебники посмотрели на статуи покойных аркканцлеров, стоявшие вдоль стен Главного зала. Однако здесь все статуи не поместились, поэтому в коридорах Университета их тоже хватало. Университет существовал многие тысячи лет, а аркканцлер, как правило, больше одиннадцати месяцев на своем посту не задерживался, так что статуй было предостаточно.

– Знаешь, лучше бы ты этого не говорил, – упрекнул профессор современного руносложения.

– Это всего лишь предположение, – возразил Чудакулли. – Пошли, посмотрим на оставшиеся кучи.

– Да! – взревел декан, охваченный приступом необузданной, нехарактерной для волшебника крутости. – Мы – крутые! Да! А мы крутые?

Аркканцлер удивленно поднял брови и посмотрел на других волшебников:

– Мы что, крутые!

– Э-э… Лично я себя чувствую крутым, но в меру, в меру… – ответил профессор современного руносложения.

– А я определенно очень крут, – похвастался казначей и добавил: – Это потому, что у меня нет башмаков. Попробуйте справиться с такой кучей без башмаков!

– Как все, так и я, – выразил свое мнение главный философ. – Скажут быть крутым, буду крутым.

Аркканцлер повернулся к декану.

– Похоже, – сказал он, – что мы все здесь крутые.

– Йо! – воскликнул декан.

– Йо что? – не понял Чудакулли.

– В этом случае не «йо что», а просто «йо», – пояснил из-за спины главный философ. – Это есть обычное уличное приветствие, а также утвердительная частица с компанейскими воинствующими оттенками и мужественно-солидарным подсмыслом. Очень распространена в Тенях.