Эксперимент в Нижнем Новгороде организован областной РКИ и осуществляется в уже более широком масштабе, поскольку не ограничивается одним заводом, пусть и очень большим, но затрагивает область в целом. С самых первых выпусков слушателям объясняют, «как готовится партия к чистке, какие результаты достигнуты по расследованию рабселькоровских писем и жалоб колхозников»{427}. С марта по октябрь 1933 года в эфир вышло двадцать передач по пятнадцать минут: каждый или почти каждый месяц разговор идет о жалобах, радио работает, «вскрывая безобразия» в тех или иных органах управления. К сожалению, мы не располагаем никакими, ни письменными, ни аудиоархивами, связанными с этими передачами[133]. Пренебрегать этим явлением, однако, не следует: популяризация практики писания писем всеми средствами, в том числе экспериментальными, свидетельствует о значении, которое ей придавалось.

Помимо средств массовой информации, существует и вторая сфера, где гражданин сталкивается с разоблачениями и сигналами: это собрания трудового коллектива или партийные собрания. Подобные мероприятия бывают двух типов: на одних пропагандируется деятельность РКИ и бюро жалоб. Второй тип собраний соответствует тому, что мы видели, когда говорили о самокритике: это место, где разоблачение собственно и происходит.

РКИ и ее бюро жалоб с первых дней своего существования стремятся привлечь к своей работе массы. Отчеты в прессе об их деятельности, привлечение добровольцев и организация выездных рабочих заседаний — все это средства добиться цели. Так, между 1930 и 1932 годами приблизительно два из пяти заседаний бюро жалоб Горьковской области происходит непосредственно на предприятиях{428}.[134]Эти заседания могут быть не связаны с каким-то определенным случаем, или наоборот, организуются для того, чтобы расследовать конкретную поступившую информацию. Тогда речь идет о настоящих публичных процессах[135]. Практика публичного рассмотрения сигналов не является исключительно прерогативой РКИ: на основании доноса, написанного на женщину-председателя колхоза им. Ворошилова в Тамбовской области{429}, представитель районного комитета партии собирает общее собрание колхозников. На этом собрании рядом с ним находятся представитель администрации района, заместитель директора МТС, руководитель партийной организации сельского совета и председатель того же совета. Все упреки в адрес председателя колхоза ведущий собрания предает гласности: растраты, некомпетентность в управлении, попойки. Начавшаяся дискуссия лишь частично подтверждает информацию доносчика (действительности соответствуют только пьянки). Точно так же в случае забастовок, которые мы рассматривали выше[136], письма, в адрес власти становились предметом публичного чтения: так было в Узбекистане{430} или в Севастополе, где письмо шестнадцати забастовщиков было прочитано вслух перед собранием в полторы тысячи человек, и «половина прений» была посвящена именно ему. Во всех случаях о наличии письма заявлено в открытую. Речь идет не о том, чтобы скрыть факты обращения к власти, но, наоборот, о том, чтобы максимально выставить их на показ.

Эти собрания относительно мало отличаются от тех, что были организованы в ходе кампании самокритики: нужно заставить людей высказываться и «выявить недостатки». Собрания подобного типа множатся, в частности по случаю важных политических событий в жизни страны (чистки, убийство Кирова, крупные процессы) или во время приезда государственного деятеля союзного уровня. Они могут касаться разных групп людей (например, рабочих какого-нибудь завода или жителей многоквартирного дома), но самое большое распространение такие собрания получили внутри самой партии. К сожалению, мы располагаем лишь небольшим количеством свидетельств об этих митингах. До недавнего времени одним из немногих средств прочувствовать их «атмосферу» оставалась литература.

«В позапрошлую смену, — гневно заявил низкорослый в бараньем треухе мужчина, — мастер Середа не дал мне бетона! Я еще тогда подумал, что это подозрительно. А вчера узнал, что Середа скрывает свое родство с махновцем, за которым замужем его двоюродная сестра!

— Электромонтажник Цвиркун при поступлении на работу скрыл, что его батька был церковным старостой! — сообщил второй оратор.

Третий говорил о бывшем своем товарище, родители которого лишались избирательных прав за саботаж во время коллективизации»{431}

В архиве ЦК комсомола хранятся составленные для А.В. Косарева отчеты о проходивших в областях в сентябре 1937 года собраниях по обсуждению выводов IV пленума «О работе врагов народа внутри комсомола». Эти документы свидетельствуют об атмосфере этих собраний и об ожиданиях руководства союза молодых коммунистов. Организация мероприятий подобного типа весьма характерна. Они все проходят по одной и той же схеме. Секретарь областного комитета в качестве вступления делает доклад по выводам пленума. Иногда эту задачу возлагают на представителя Центрального Комитета. Областной руководитель должен также провести самокритику и призвать к самокритике зал. Затем открывается дискуссия. Составляется список желающих выступить. Посещаемость таких собраний довольно хорошая (от трехсот до шестисот человек в таких городах как Казань или Омск). Участие в дискуссии также очень активное (от тридцати до сорока человек{432}). Следует отметить, что подобные собрания могли продолжаться и два дня, что позволяло выступить большому числу людей. В больших городах на собрании присутствуют прежде всего местные активисты партии, к ним добавляются руководители районных сельских комитетов. Такой состав и относительно большое число участников обеспечивают максимальное распространение информации.

Эти собрания сродни настоящим публичным казням и открыто поддерживаются Москвой. Составитель отчетов подчеркивает иногда слабость критики, направленной на областное руководство, особенно в Саратове и Кирове, где собрание описывается иронически («В обкоме, выходит все спокойно»{433}!). Одного из первых секретарей областного комитета упрекают в недостаточно продвинутой самокритике и «самоуспокоенности». Но чаще всего критические высказывания бьют ключом: руководителя пионерской организации кировской области критикуют за его «связи с врагами народа», зам. начальника по политработе речного транспорта разоблачается активистами партии за «потерю бдительности в разоблачении врагов народа и ликвидацию последствий вредительства». Наконец руководителю отдела рабочей молодежи приходится отвечать за свои связи с некоторыми врагами народа{434}. За редким исключением{435}, в этих отчетах не содержится имен разоблачителей, говорится скорее — во множественном числе — об активистах.