– Лавди! – ледяным тоном одернула ее Диана.

– Так его называет Эдвард.

– Эдвард тоже хорош. А ты и сама прекрасно знаешь, что надо говорить «пожалуйста», когда просишь о чем-то Неттлбеда или кого-нибудь еще, и «спасибо», после того как твоя просьба выполнена.

– Я просто забыла.

– В следующий раз не забывай. – Она снова склонилась над своей книгой.

Джудит почувствовала себя жалкой и виноватой, будто этот выговор предназначался ей, однако Лавди ничуть не смутилась. Она встала за спинкой дивана и, подлизываясь, наклонилась к матери, почти прильнув темной кудрявой головой к гладким золотистым волосам Дианы.

– Что ты читаешь?

– Роман.

– Как называется?

– «Погожие деньки».

– О чем это?

– О любви. О несчастной любви.

– Я думала, любовь – это всегда счастье.

– О, не всегда, дорогая. Далеко не всем женщинам выпадает такая удача.

Диана потянулась за своим коктейлем. Трехгранный стакан был наполнен золотистой жидкостью. На дне его, словно редкостная речная галька или какое-то причудливое существо – обитатель морских глубин, притаилась оливка. Диана отпила маленький глоток, поставила стакан на место, и в этот миг дверь гостиной снова отворилась, но, вопреки ожиданиям, то был не Неттлбед. «Папчик!» – вскричала Лавди и, покинув мать, бросилась в его распростертые объятия.

– Здравствуй, дочка. – Он нагнулся, снисходя до нее с высоты своего роста, они обнялись и поцеловались. – Мы так скучали по тебе. И вот ты снова дома… – Он взъерошил Лавди волосы, глядя на нее с обожанием.

Такой любовью была окружена Лавди! Ее любили все. И, наблюдая за этим открытым проявлением чувств, которого ей самой так недоставало, Джудит почувствовала себя как бы лишней и немножко обделенной и не могла не позавидовать подруге.

– Диана… – Таща за собой Лавди, повисшую, будто котенок, у него на плече, мистер Кэри-Льюис подошел к дивану, где сидела его жена, и наклонился поцеловать ее. – Извини, дорогая, мы не слишком поздно?

Склонив голову набок, она с улыбкой посмотрела ему в лицо.

– Ничуть. Еще только без четверти час. Как прошло утро?

– Превосходно.

– А где Томми и Джереми?

– Томми будет с минуты на минуту. А Джереми чистит за меня ружье.

– Славный мальчик!

Наблюдая за этим разговором со стороны, Джудит поспешила изобразить на лице приятную, вежливую улыбку. Но в глубине души она была потрясена наружностью мужа Дианы. Ибо полковник Кэри-Льюис был очень, очень стар; Джудит подумала, что по виду он больше годится Диане в отцы, чем в мужья, и легко мог бы быть дедом Лавди. Держался он, правда, по-армейски прямо и двигался легким, размашистым шагом физически активного человека, но его волосы – точнее, то, что от них осталось, – были совсем седые, а на изборожденном морщинами лице тускло светились глубоко посаженные выцветшие голубые глаза. Его обветренные щеки покрывала мертвенная бледность, а длинный нос над подстриженными на военный манер усиками походил на птичий клюв. Высокий, сухопарый полковник был в пиджаке из английского твида и в молескиновых бриджах, из-под которых выглядывали тонкие, аистиные ноги в чулках, обутые в крепкие спортивные, начищенные до блеска башмаки каштанового цвета.

– Он заверил, что это не составит ему никакого труда. – С этими словами полковник распрямился, высвободился из цепких объятий Лавди, пригладил волосы руками и обернулся к Джудит: – А ты, должно быть, подруга Лавди…

Она посмотрела ему в глаза: они светились вниманием и добротой, но вместе с тем в них таилась и глубокая печаль. Но вот он улыбнулся, и лицо его чуть просветлело. Он двинулся к ней, протянул руку:

– Я несказанно рад, что ты смогла приехать к нам.

– Ее зовут Джудит, – сообщила Лавди.

Джудит поздоровалась, и они обменялись официальным рукопожатием. Обхватившие ее руку пальцы были на ощупь сухими и шершавыми, от твидового пиджака исходил резкий сладковатый запах. Каким-то инстинктом Джудит вдруг поняла, что этот человек так же застенчив, как и она сама, и сразу же прониклась к нему симпатией. Как бы она хотела избавить его от смущения!

– Лавди хорошо о тебе позаботилась?

– Да. Она показала мне весь дом.

– Отлично. Теперь ты знаешь, что где находится…

Полковник замолчал. Ясно было, что легкая светская беседа не его конек, и очень кстати случилось, что в эту минуту их разговор прервало появление второго джентльмена, вслед за которым показался Неттлбед, неся перед собой, словно обещанный подарок, серебряный поднос, на котором стояла бутылка «Апельсиновой короны».

– Диана, мы не впали в немилость, вынудив вас прождать так долго?

– Ах, Томми, дорогой, не говорите глупостей! Удачная охота?

– Повеселились на славу!

Несколько секунд Томми Мортимер стоял в дверях, потирая руки, будто войдя с холодной улицы в тепло дома и предвкушая глоточек чего-нибудь расслабляющего. Он тоже был одет в элегантный охотничий костюм из твида. У него было мальчишеское, веселое, улыбчивое лицо с гладкой, загорелой, безупречно выбритой кожей, но голова почти полностью седая. В его появлении было что-то театральное, всем своим видом он, казалось, говорил: «А вот и я – теперь можно начинать…»

Томми пересек комнату и склонился к Диане, чтобы поцеловать ее в щеку, потом взглянул на Лавди:

– Привет, привет, егоза! Как насчет того, чтобы поцеловать своего почти что дядюшку? Что в школе? Там еще не сделали из тебя маленькую леди?

– О, Томми!

– Могла бы, по крайней мере, представить Томми своей подруге, – напомнила дочери Диана.

– О, пардон! – Слегка рисуясь, Лавди произнесла: – Джудит Данбар, с которой мы вместе учимся в школе… А это наш глубокоуважаемый и прочее и прочее Томми Мортимер.

Томми рассмешила ее дерзость.

– Здравствуй, Джудит.

– Здравствуйте.

Полковник, похоже, был уже сыт по горло светскими любезностями. Стоящий у стола с напитками Неттлбед наполнил бокалы. Сухой мартини для мистера Мортимера, пиво для полковника, «Апельсиновая корона» для девочек. Диана, лениво потягивавшая свой мартини, отказалась от второй порции. Взяв бокал, Томми уселся подле Дианы, повернулся к ней вполоборота и небрежно закинул руку за диванные подушки. Уж не актер ли он, подумала Джудит. Она отнюдь не была искушенной театралкой, но зато просмотрела вместе с Хетер достаточно фильмов в порткеррисском кинотеатре, чтобы мгновенно распознать эту деланую позу с вытянутой рукой и изящно скрещенными ногами. Может быть, Томми – знаменитость, кинозвезда, просто она в своем невежестве не знает о нем. Но если бы это было так, Лавди не преминула бы просветить ее на сей счет.