После битвы наследный принц двинулся вперед со своим корпусом, взял Роремонд посредством капитуляции и выслал отряды для разведки под самые стены Брюсселя. Были наложены контрибуции на Брабант и Люттихское епископство. Но самым важным последствием этой победы была осада Дюссельдорфа, где находились главные французские склады. На шестой день, когда бомбы и гранаты превратили в кучу пепла множество домов, город сдался. Гарнизон получил свободный пропуск, а громадные запасы провианта, снарядов и прекрасных орудий достались завоевателям. Во Франции до того испугались этой новой неудачи, что Бастилия была наполнена офицерами, а Клермон вызван обратно. Дофин пожелал сам начальствовать над армией, но ему не разрешили. Между тем были приняты новые меры для спасения чести французского оружия. Армии снабдили рекрутами, всеми необходимыми припасами и инструкциями. Командование на Рейне получил теперь опытный маршал Контад; причем принц Субиз получил приказание во что бы то ни стало вновь проникнуть в Гессен со своей армией, усиленной 6000 вюртембергцев. Эта область, по причине отдаления Фердинанда, могла быть, по-видимому, легко отвоевана, что послужило бы поводом для отозвания союзников от Рейна. Субиз выступил туда, и хотя его авангард и был разбит гессенской земской милицией, он все же проник с 30-тысячным войском в центр этой провинции. Гессенский генерал, принц Изенбург, имел всего 7000 человек для защиты ее; с этим войском он занял выгодную позицию между Касселем и Минденом. Видя невозможность сопротивляться такой большой армии с такими малочисленными и плохо организованными войсками, он намеревался лишь выиграть время и ожидать исхода военных действий на Рейне. Согласно этому намерению, он хотел отступить. Но войска его, имевшие самое презрительное мнение о французах, не хотели и слышать об этом. Он принужден был остаться, и таким образом 23 июня у деревни Зандерсгаузен произошло сражение между ним и герцогом Брольи, корпус которого состоял из 12 000 человек, большей частью немцев, состоявших на французской службе. Бой был весьма ожесточенный. Гессенцы дрались как львы, так что в течение пяти часов исход битвы оставался неизвестным; но под конец они должны были уступить перед многочисленностью. Изенбург ушел с поля битвы, потеряв 1500 человек убитыми, ранеными и пленными и почти всю свою артиллерию. Триста храбрых гессенцев утонули в Фульде; чтобы не попасть в плен, они бросились вплавь через реку. Благодаря этой победе французы овладели Везером и могли распространять свои завоевания далее в ганноверском и вестфальском округах. Гессен, испытав год тому назад столь тяжелые бедствия, вновь стал страдать от бича войны.

Англичане, до сих пор соглашавшиеся лишь на мор скую войну, после Крефельдской битвы и успехов Фердинанда решили перенести ее на материк. Законодательные власти этого государства точно так же, как и народ, все требовали самых энергичных мер, чтобы побороть французов и на воде, и на суше. Великий Питт все еще держал в своих мощных руках кормило британского правления и властвовал над высокомерной этой нацией. Благодаря своему всепобеждающему красноречию и глубокой проницательности, он был всевластен как в королевском совете, так и в парламенте. Согласно его принципам, надо было или совсем оставить какое-нибудь дело, или же всеми силами добиваться его. Парламент согласился выслать 18 000 человек в Германию. Будь это раньше, Фердинанду удалось бы удержаться на Рейне и, по всей вероятности, была бы завоевана крепость Везель, блокированная союзниками. Но теперь положение этого полководца стало критическим. Против него выступила 80-тысячная армия с опытным полководцем, запасы его армии начинали истощаться; притом продолжительные дожди совершенно испортили дороги, а река вышла из берегов. Походы были необыкновенно затруднительны. Фердинанд хотел сразиться; Контад, напротив, зная свои преимущества, тщательно избегал сражения. Между тем стесненный Ганновер требовал скорой помощи; к тому же Фердинанда сильно беспокоило довольствие его войск и обеспечение английских, которые долж ны были высадиться в северной Германии и легко могли быть отрезаны от него.

Эти соображения принудили германского полководца переправиться назад через Рейн, но препятствия были не обыкновенно велики: река далеко и широко разлилась, а бдительный неприятель с грозными силами стоял очень близко. Союзная армия перебросила мост через реку у Рееса, где был обильный магазин, большой запас денег и полевой госпиталь. Для защиты города и моста тут находился генерал Имгоф с 3000 человек. Генерал Шевер с 10 000 французов хотел атаковать этот пункт, и от удержания его зависело спасение союзной армии. Фердинанд никак не мог прийти в помощь, так что Имгоф мог полагаться лишь на храбрость своего войска. Лагерь его был защищен рвами и частоколами, а неприятель не был знаком с местностью; Имгоф осторожно воспользовался этим обстоятельством, и вместо того, чтоб ожидать французов, он сам вышел навстречу им. Атака была сильная и тем более увенчалась успехом, что ее не ожидали от столь небольшого корпуса. В полчаса несравненно более многочисленный неприятель был разбит; он поспешно бежал в Везель, оставив 11 орудий, много снарядов, массу повозок и несколько сотен пленных. Бегство его было так стремительно, что французы побросали за собой оружие; по дороге в Везель было найдено более 2000 ружей.

Хотя этот случай незначителен в столь кровопролитной и обильной действиями войне, но здесь он занял место величайшей победы, так как отдал в руки Фердинанда большие магазины в Реесе и Эммерихе и понтонный мост, без которого он не мог бы переправиться через Рейн. В случае же неудачи этот превосходный полководец, очутившись со своими войсками без продовольствия, без понтонов, словом, без всякой надежды, в чужой земле, стал бы добычею врагов. Теперь же удачная переправа не подлежала больше сомнению. Германский полководец обманул французов ложными маршами и позициями, чтобы скрыть свое намерение; однако разлившийся Рейн был причиной тому, что мост при Реесе пришлось разобрать и построить его при Гритгаузене. Французы сделали последнюю попытку, выслав из Везеля четыре судна особой конструкции, которые должны были разрушить его; но суда эти были пойманы вооруженными лодками, так что 9 и 10 июня вся союзная армия счастливо переправилась через страшно бушующий и сильно охраняемый неприятелем Рейн, не потеряв ни одного человека; отступление это было еще более искусно, нежели переправа на левый берег. Вскоре после того английские войска, высадившиеся в Эмдене, беспрепятственно соединились с союзниками у Коесфельда.

Прибытие англичан сильно обрадовало немцев. Их было 10 000 солдат, то есть первая дивизия из обещанных парламентом 18 000 человек. Воины эти представляли не обыкновенно красивый корпус; всадников и лошадей его, кроме того, украшал внешний вид. Один гренадерский полк носил шапки, богато шитые золотом и серебром, с надписью: «Nec timor, nec pavidus» («Ни страха, ни трепета»). Один кавалерийский полк ехал на рыжих лошадях, другой – на сивых, третий – на вороных, а четвертый – на гнедых; лошади были все на подбор, как во время парада. Кроме упряжных лошадей, корпус этот привез с собой еще 1000 багажных повозок.

Между британскими войсками, пришедшими в Германию, находилось также 2000 горных шотландцев, которые своей храброй деятельностью причинили много вреда неприятелю. Они отличаются особыми нравами и населяют Шотландские горы и Гебридские острова. Кичась своим непосредственным происхождением от древних каледонцев, которых ни римляне, ни датчане, ни саксонцы, ни норманны не могли подчинить себе, и теперь еще они пользуются большей независимостью в правлении, чем их соотечественники. Говорят они до сих пор древним горским языком, на котором пел Оссиан, и, вместе с ним, сохранилась почти неприкосновенной их древняя одежда, нравы и образ жизни. Как некогда, так и теперь воспевает горный шотландец в покрытой мхами хижине героическую историю своего народа, и теперь еще он охотно делится с незнакомым путником овсяным хлебом у своего гостеприимного очага и, согласно древнему патриархальному обычаю, скорее повинуется своему ленному владетелю, главе рода, чем английскому королю.