Весной 356 г. Юлиан отправился в поход. Двигался он из Виенны на север до Durocortorum Remorum, то есть нынешнего Реймса, пункта сосредоточения римской армии. Путь был долгим и опасным, так как проходил под постоянной угрозой нападения германцев. Они недавно пытались штурмовать Августодунум, но в последний момент были отброшены горсткой защитников — солдат и ветеранов. Приходилось поэтому совершать длительные переходы по лесным дорогам.

Юлиан проводил кампанию в основном в среднем течении Рейна против алеманнов. Еще несколько лет тому назад там были цветущие города, в том числе: Konfluentes, Augusta Nemetum, Wangionum, Mogoncjakum (Мюнстер); теперь, в 356 г., все они лежали в руинах. Наконец вошли в разрушенный Кельн — там торчала только одна башня — и заключили мир с франкскими вождями.

Наступила осень, а поскольку на Рейне не хватало всего — не только продовольствия, но и просто крыши над головой, — в Кельне оставили только гарнизон, а главные силы армии отошли в глубь страны и остановились на зимние квартиры в Агендикуме (ныне Санc).

Среди солдат уже не было Мартина, будущего святого, он уволился со службы еще на Рейне, скорее всего под Вангионумом.

Войска пришлось рассредоточить по городам и крепостям для их защиты, а с другой стороны, для лучшего снабжения продовольствием. Юлиан же с небольшими силами остался в Агендикуме. Германцы, узнав об этом от перебежчиков, неожиданно атаковали город. Осада длилась целый месяц, но в конце концов нападавшие отступили. Критических моментов было много, но никто не пришел цезарю на помощь, хотя командующий кавалерией Марцелл находился сравнительно недалеко. Возможно, он надеялся избавиться от обременительного начальника или имел еще более далеко идущие планы? Когда об этом стало известно Констанцию, Марцелла отозвали, и он вынужден был вернуться на свою родину — в городок Сердика. Он еще пытался при дворе обвинять Юлиана, но эти обвинения перечеркнул Евтерий, специально отправленный к императору и представивший в придачу хвалебные речи в честь Констанция и его супруги, составленные Юлианом в пылу сражений.

Польза из всего этого дела была та, что Юлиан получил дополнительные полномочия, а место Марцелла как начальника кавалерии занял опытный офицер Север. Он же привез план кампании 357 г. Предполагалось взять алеманнов на северном и среднем Рейне как бы в клещи. На северном фланге должна была действовать армия Юлиана, а на южном корпус под командованием Барбациона, расположенный в окрестностях Базилии (Basilia), сегодняшнего Базеля.

Весной начались военные действия, и обе армии сблизились. Но алеманнским воинам удалось проскользнуть между римскими передовыми отрядами и неожиданно ударить на Лугдунум. Города они не взяли, но опустошили окрестности, собрав богатую добычу Правда, посланная Юлианом кавалерия разбила германцев и отобрала большую часть трофеев, но те нападавшие, что отступали ближе к позициям Барбациона, прошли беспрепятственно. Этот военачальник не только не атаковал варваров, но и прогнал двух офицеров-наблюдателей Юлиана в этом районе. Мало того, он отправил цезарю жалобу, якобы офицеры пытались взбунтовать его солдат. Скорее всего, дошло до перебранки между людьми Барбациона и офицерами Юлиана, обвинявшими коллег в бездействии. Император Констанций поверил жалобщику и уволил тех двоих со службы.

Этот конфликт служит хорошей иллюстрацией отношений между офицерами тогдашней римской армии, не доверявших и мешавших друг другу. Следует также отметить, что одним из тех офицеров Юлиана, наказанных императором за служебное рвение, был трибун Валентиниан. На действительную службу он вернется через два года, то есть в 359 г., сделает быструю карьеру, а в 364 г. будет провозглашен цезарем. В анналах истории имя будущего императора впервые появляется как раз в связи с этим спором о пропуске алеманнов под Базелем.

Свою штаб-квартиру Юлиан устроил в городе Tres Tabernae, чуть севернее Аргентората, то есть Страсбурга, так как именно в этом направлении германцы чаще всего атаковали Галлию. Юлиан строил укрепления и запасался продовольствием, собирая богатый урожай зерна, посеянного несколькими месяцами ранее алеманнскими поселенцами. Часть его солдат занималась жатвой, а другая их охраняла, так как угроза нападений по-прежнему была актуальна. Армии Юлиана приходилось рассчитывать только на то продовольствие, которое добывала сама, так как Барбацион задерживал поставки, идущие из Италии, под тем предлогом, что они могут быть перехвачены варварами. Впрочем, этот славный военачальник после поражения на верхнем Рейне разместил свои отряды на зимних квартирах — хотя лето было в разгаре, — а сам уехал на юг, за Альпы.

Таким образом, Юлиан мог полагаться только на себя и своих людей. А тем временем в начале августа в Tres Tabernae явились послы алеманнов с наглым заявлением, что их бесчисленное войско форсировало Рейн под Аргенторатом. Возглавляют его несколько предводителей, в том числе и Хнодомар, несколько лет назад разгромивший цезаря Децентия и взявший многие галлийские города. А требуют они, чтобы римляне немедленно оставили земли, добытые потом и кровью. Разумеется, Юлиан отверг этот ультиматум, а послов велел задержать, чтобы те не могли рассказать своим о римских приготовлениях.

В середине августа Юлиан вывел войска из лагеря и двинулся к Аргенторату. После нескольких часов марша с холма увидели руины города, а на поле перед ним толпы алеманнов, превосходящих по численности римлян как минимум втрое.

Битва продолжалась с полудня до сумерек. Была она жаркой и кровопролитной и изобиловала критическими моментами. Правда, левое крыло, которым командовал Север, напирало, а вот на правом тяжелая кавалерия начала отступать. Юлиан немедленно кинулся туда, и узнать его издалека было легко по носимому при нем штандарту в виде пурпурного дракона на древке, развевавшегося по ветру. На призыв цезаря кавалерия повернула, но варвары тем временем атаковали пехоту. И она бы поддалась под ударами их мечей и топоров, если бы не подоспели когорты римских союзников — батавов. Окончился неудачей и следующий отчаянный штурм алеманнских воинов; германцы начали уступать и, в конце концов, в панике разбежались.

С римской стороны пало двести пятьдесят три сражавшихся, в том числе четверо высших офицеров, с алеманнской же были тысячи погибших, а сотни утонули в реке. Это сражение стало одним из самых выдающихся триумфов римского оружия в борьбе с внешним врагом за многие десятилетия. И не стоит удивляться, что раздались возгласы, славящие Юлиана как августа. Тот страшно перепугался и принялся громко уверять, что это своеволие и анархия, а сам он о таком титуле и думать не думал.

К счастью, в этот момент привели Хнодомара, пойманного в ближайшем лесу. Поначалу алеманнский вождь вел себя заносчиво, но потом струхнул, чему немало способствовала окружающая обстановка. Уже настала ночь, горели костры и факелы, легионеры с окровавленными мечами толпились вокруг, а глаза их пылали ненавистью. Варвар побледнел и упал на колени, слезливо умоляя сохранить ему жизнь. Юлиан отослал его Констанцию.

В конце лета 357 г. после победы под Аргенторатом Юлиан построил понтонный мост неподалеку от Мюнстера и перешел Рейн. Его солдаты опустошали германские земли на том берегу, жгли дома, построенные уже на римский манер, освободили попутно многих пленников, захваченных за рекой в предыдущие годы. Римляне дошли аж до покрытых лесом склонов гор — возможно, Таунус? — и наткнулись там на давно заброшенную крепость, построенную двести пятьдесят лет тому назад во времена императора Траяна. Юлиан оставил в ней сильный и хорошо снабженный гарнизон, а алеманны, опасаясь, чтобы он не задержался в их землях на всю зиму, заключили мир, клянясь всеми богами, что на крепость не нападут, а в случае необходимости даже доставят продовольствие.