второстепенную цель. Осматриваю две платформы для запуска дронов-камикадзе, стоящие километров на пять дальше, и думаю: а какого черта этот фургон делает так близко от линии боевого соприкосновения? Решил начать с него. Если это обычный грузовой или ремонтный автомобиль, то в перечне пораженных целей будет смотреться блекло. С другой стороны, мы в первом вылете набили достаточно серьезной технике, так что можно и ерундой заняться. Скажу, что ничего серьезней не обнаружил.

— Долбанем ее? Проверим, зачем приехала? — спросил я командира команды.

— Давай, — согласился он.

«Глухарь», приближаясь к фургону, вел себя даже лучше, чем обычно. В боевых порядках, ближнем и дальнем тылу натыкано сейчас столько станций радиоэлектронной борьбы разной мощности, радиуса действия, что помехи всегда есть, слабые или посильнее, а тут прямо идеальный штиль. Ракета превратила фургон в огненный шар — и «Глухарь» сразу начал «вихлять».

— Наверное, в фургоне была аппаратура подавления станций РЭБ, — предположил майор Примаков и сразу помечтал: — Если добавить ее на наш беспилотник…

Я повел «Глухаря» дальше, к платформам с дронами-камикадзе, уничтожив обе. Вторичная детонация напоминала фейерверк. Горящие дроны взлетали и почти сразу взрывались.

На обратном пути подвернул к пораженному фургону, который еще горел, и увидел возле него пять человек в военной форме и бронеавтомобиль, на котором они прибыли. Оперативно среагировали. Видимо, прятались где-то рядом. Я не пожалел на них четвертую ракету. Ударил по бронеавтомобилю, а людей сжег огненный шар, образовавшийся при взрыве.

— Доложишь командованию, что мы сильно притормозили разработку нового эффективного вражеского оружия, — подсказал я командиру группы.

— Ты у меня с языка снял! — признался он.

Последние четыре ракеты потратили, поддерживая атаку нашей пехоты, на два отрк «Контрабас», еще один старый танк на закрытой позиции и самоходный миномет «Незабудка», прятавшийся в тайге так искусно, что я нашел его только по тепловому излучению.

Вечером майору Примакову передали благодарность от командира Тридцать девятой отдельной гвардейской мотострелковой бригады. Наша поддержка помогла его подчиненным прорвать боевые порядки противника, продвинуться на девять километров. Интересно, сколько километров осталось до победы? До Москвы около трех тысяч семисот, но, надеюсь, война закончится раньше.

51

Был обычный выезд. Мы расположились в ближнем тылу, подняли оба беспилотника. Целей нам накидали за ночь много. Я выковыривал лучшие, как изюм из булки. С первом вылете уничтожили четыре танка: два парящие, два старые, дизельные. Во втором по просьбе пехоты сперва ударили по бетонному доту, который был основой мощного укрепленного района, зайдя с тыла и угадав в приоткрытую дверь. Из трех бойниц с противоположной стороны выплеснулось красно-оранжевое пламя, а затем повалил черный густой дым. Не знаю, что там было внутри, но горело долго. Собирался заняться дальнобойной пушкой, когда увидел на экране два старинных вертолета, управляемых пилотами, которые двигались в мою сторону. Может, хотели проверить «Глухаря» на слабо старинными пушками и пулеметами, а может, собирались отстрелять неуправляемыми реактивными снарядами по нашей пехоте. Я сжег их двумя ракетами. Оба горели тускло и падали медленно, как бы нехотя, по спирали. Наверное, кто-нибудь из наблюдавших подумал, что раньше умели делать надежную технику. Судьба каждого поколения думать так о предшествующем, но не о своем. Четвертой ракетой разобрался таки с дальнобойной пушкой, которая начала довольно быстро стрелять по нашей пехоте, двинувшейся в атаку.

Я посадил «Глухаря» на платформу. Техники будут цеплять ракеты минут десять, если не больше. Можно выйти из командного пункта, размяться и заодно черники поклевать. Я не большой любитель этой ягоды. К тому же, возле нее всегда много комаров. Говорят, она полезная для зрения, а когда часами пялишься на монитор, надо как-то компенсировать это. Отошел ближе к дороге, где была полянка, поросшая черникой, присел на корточки и принялся рвать и жевать синевато-черные ягоды со специфичным вкусом. Вспомнил, что римляне называли их коровами, потому что листья растения шли на корм этим животным.

Эту парочку я сперва принял за наших водителей и подумал, с чего это они вдруг опустили забрала на шлемах и нацепили плащи, которые скрывают тепловое излучение? Затем обратил внимание на легкую бесшумную походку. Оба-на, как скажет, наверное, майор Примаков. Видеофона у меня с собой нет, предупредить остальных не могу. Я переместился за спину спецназовцам, прошел следом метров десять и увидел на подушке из обсыпавшейся, коричневатой хвои труп одного из наших водителей, убитого ударом ножа сзади под основание черепа. Рот был приоткрыт. На щеку вытекли слюни. Замочили его не эти двое. Видимо, двигаются в арьергарде. На мое счастье, винтовку и гранаты они не забрали. Я вытянул труп за толстый ствол кедровника, снял разгрузку с боеприпасами, взял штурмовую винтовку. Бронежилет и шлем надевать не стал. На короткой дистанции они не спасут, а только стану тяжелее, медленнее.

Бесшумно перемещаясь от кедровника к кедровнику, вышел сперва к машине техников, возле которой лежал убитый ножом лейтенант Гроев, а затем к грузовой платформе, на которой стоял «Глухарь» с тремя ракетами на подвесках. Четвертая лежала на земле, а рядом с ней — оба техника и третий водитель. У всех троих руки были за спиной скованы черными пластиковыми наручниками и рты заклеены красным скотчем. За ними присматривал один из вражеских спецназовцев. Трое остальных крепили беспилотник-штурмовик по-походному. Делали это молча и довольно сноровисто, быстрее наших техников.

Где-то должны быть еще три человека, судя по составу группы, которую я замочил возле вокзала. Скорее всего, пошли захватывать командный фургон. Надеюсь, майора Примакова тоже пленят. Он не менее ценен, чем «Глухарь».

Дождавшись, когда все четыре спецназовца окажутся по ближнюю ко мне стороны грузовой платформы и не на одной линии с ней, длинной очередью завалил всех, а потом отработал одиночными в голову для контроля. После чего поменял позицию, чтобы лучше встретить командный фургон, выезжающий из кедрача. Судя по рывкам, управляли им вручную.

Как только командный фургон выбрался на открытое пространство, я всадил пулю в смотровую щель водителя. Ее закрывает толстое многослойное пластиковое стекло, которое не пробивает пуля из огнестрельного оружия, но кинетическая продырявит и его, и водителя, и спинку сиденья, и переборку за ним, и аппаратуру в рабочем отсеке. Ремонтировать придется долго. Затем всадил короткую очередь в двигатель под углом, чтобы случайно не пострадал майор Примаков, и бегом поменял позицию, оказавшись сзади заглохшей машины, проследовавшей по инерции еще метров десять и грузно опустившейся на днище.

Из кабины можно выйти через левую или правую дверцу, а из рабочего отсека только