Минни залилась краской.

— Японцы называют эту купель «Джакузи», — проговорил у нее за спиной Рострон, — и лукаво добавил, видя ее смущение, — вовсе не обязательно ею пользоваться, хм, одновременно.

В смятении, Минни прошмыгнула мимо него в спальню, но если она ожидала найти там убежище, то сильно ошиблась. Прямо напротив широкого белоснежного балкона, украшенного каменными узорами и выходящего на морскую набережную, стояла устрашающего размера нахальная кровать. Покрытая шелковым балдахином с бахромой и таким же покрывалом с подушками, опираясь на упористые тяжелые ножки, она самым откровенным образом заявляла о своем назначении.

Некоторое время бесстыдный альков и оторопевшая Минни взирали друг на друга. Наконец, Минни овладела собой, притопнула ножкой: «а вот я тебя не боюсь!» и показала кровати язык. За этим занятием и застал ее муж.

Еле скрывая улыбку по поводу боевого настроения новобрачной, Артур водрузил два тяжелых Минниных чемодана на стойку, пристроил свой, небольшой, рядом и раскрыл его.

— Я пойду умоюсь и переоденусь, хорошо, любимая? — нежно проговорил он, легонько целуя Минни в губы.

Ей показалось, что муж смотрит на нее как-то по-особенному. Его глаза горели. Минни вспыхнула и зарделась. Внутри что-то сладко задрожало в ожидании неведомого и сокровенного.

Чтобы не выдать своего волнения, Минни только кивнула в ответ, сжав губки, и посмотрела на него с некоторым вызовом.

Забрав кое-какие вещи, Артур скрылся в ванной комнате. Его чемодан остался распахнутым и Минни, невольно, скользнула по нему взглядом. Все вещи были самым аккуратным образом уложены в безукоризненные стопочки.

«Видел бы он, в каком беспорядке запихнута моя одежда!» — хихикнула про себя Минни, и тут в глубине чемодана что-то блеснуло.

Не удержавшись от любопытства и невольно обернувшись на прикрытую дверь, Минни достала из чемодана мужа блестящий предмет. Ею оказалась аккуратно закрытая баночка с вазелином.

— Ох! — затиснув баночку назад, Минни присела на край кровати. На глаза навернулись слезы. «Милый, милый Ушастик, он и об этом позаботился!» И снова предвкушение предстоящего неизведанного действа овладело ею. Так она и сидела, мечтательно и задумчиво на краю постели.

В дверь деликатно постучали и вошел Артур, босой, благо пол был покрыт пушистым персидским ковром, и облеченный в пижаму. От него, самый чуток, еле заметно, пахло терпким мужским одеколоном. Артур казался смущенным, ведь жена еще ни разу не видела его без верхней одежды, и Минни облегченно вздохнула — он тоже волнуется!

Артур был одет в самую обычную пижаму, которые уже несколько лет, как вошли в моду, но сидела она на его ладной фигуре как перчатка. Вроде бы и не ночная одежда вовсе — хоть в свет выходи.

Быстрым стремительным шагом он подошел к сервированному столику с напитками и легкой закуской и налил себе стакан воды из графина. Минни невольно залюбовалась мужем: стройные длинные ноги, сильные икры угадываются даже под свободным покровом пижамы, вытянутый как струнка.

«А пижама-то голубого цвета, под стать глазам!» — сообразила Минни. — «Ишь ты, а он у меня франт, однако!» Эта мысль несколько ее обеспокоила, она впервый раз подумала о том, что ее Ушастик может нравиться не только ей одной. Значит она должна быть на высоте — во всех отношениях!

Это придало ей решительности. И поэтому, когда муж, все еще смущенно и вопросительно посмотрел на нее, Минни задорно ответила:

— Я сейчас! — и, захватив стопку одежды и туалетную сумочку-несессер, упорхнула в ванную комнату.

Какими-то нервными, судорожными движениями, уложив свои длинные темнокаштановые волосы в сетку, Минни быстренько омылась в старомодной ванне (Джакузу она аккуратно обошла, как некое враждебное заморское чудище), тщательно вытерлась и, с замиранием сердца, надела полупрозрачный, на тонких атласных бретельках, тетин пеньюар, весь расшитый гранатовыми узорами, вперемешку с золотой ниткой. Потом стянула с волос сетку, и ее густые роскошные кудри раскинулись по плечам. Выхватив из сумочки большой инкрустированный гребень, Минни так же судорожно принялась расчесывать волосы и заглянула в зеркало.

На нее смотрела одалиска из персидского гарема.

— Ох! — Минни даже присела от неожиданности! А вдруг муж ужаснется ее вульгарности? А вдруг перестанет ее уважать? А вдруг?! А если?!

Прикрыв рот ладошкой Минни устроилась на краешке ванны в растерянности. Что же делать? Пойти переодеться в мамину бронированную рубашку? А как выйти? Не голой же или обвернутой в полотенце, — и того хуже! Дорожная пыльная одежда уже была сложена в соломенную корзинку, предназначенную для стирки. Минни была раздосадована до слез, и больше всего — своей собственной трусостью.

Наконец, она взяла себя в руки. Что ж — ничего не поделаешь, что будет — то будет! Парижский пеньюар, значит тому и быть. Не надо отступать от намеченного. Погибать, так с музыкой!

Раскрасневшись от собственной бесшабашности, Минни решительно расчесала волосы. Одалиска одалиской, но какая же красавица! — залюбовалась она своим отражением.

И тут же была ввергнута в новый кризис. Отойдя от зеркала подальше, она увидела, что пеньюар почти полностью просвечивает! И не только на груди, но и гораздо ниже, где отчетливо просматривался темный треугольник. Минни быстренько накинула верхний халатик — вторую часть пеньюара, но задрапировать свои прелести ей не удалось: накидка не сходилась на груди и была явно не предназначена для того, чтобы что-то скрывать!

Минни всплеснула руками. Что же делать?! Разве что надеть свежие панталончики, которые она прихватила с собой? Минни быстро натянула шелковые, до колена, белоснежные панталончики с кружевной оборочкой, но под прозрачным пеньюаром они выглядели уморительно — хоть сейчас на арену цирка!

В борьбе одалиски с коломбиной победила одалиска, и панталончики полетели в корзинку с бельем.

Из спальни донесся скрип открываемой двери и какой-то звон. Никак, дверь на балкон открыл. Еще сбежит от нее вниз по колонаде, как по мачте! Минни расхохоталась, и ей стало весело и совсем нестрашно.

Так, что-нибудь еще? Ах, чуть не забыла!

Минни полезла в туалетную сумочку за духами и нащупала в ней какой-то неизвестный сверток. На аккуратно обвернутой атласной ленточкой коробочке было написано: «От мамы. Он любит чайные розы». Не веря своим глазам, Минни раскрыла коробочку — в ней лежал небольшой флакончик духов «Чайная роза».

Слезы навернулись