Миэль прошла в столовую, заперла дверь и неторопливо побрела к лестнице. Ноги с непривычки слегка гудели, день оказался нелегким. Зато полным таких приятных сюрпризов и событий, что ученица никогда и ни за что не променяла бы его ни на какой другой. Таких праздников в ее жизни не было так давно, что она уже и не помнила, когда это случилось в последний раз.

Утро принесло новые приятные сюрпризы. И первым стал запах цветов. Нежный, чуть горьковатый, но бесконечно благородный, без приторно дешевой сладости южных растений.

Еще не до конца проснувшаяся Миэль, босая, в наброшенном на сорочку тоненьком пеньюаре, брела на него как пчела на мед, и едва высунув голову в окно, задохнулась волшебным ароматом. Постояла с полминуты с прикрытыми глазами и наконец распахнула ресницы, чтобы вновь застыть, теперь уже от увиденного.

Ее домик, такой аккуратный и чистенький, слегка детский по сравнению с более внушительными и роскошными соседними особняками был густо усыпан душистыми цветами, всех оттенков от белого до бордового. Ростки лиан, еще вечером похожие на гусениц, за ночь оплели его пышным ковром, и вырвались за края крыши.

Однако волшебные растения почему-то оставили чистыми окна, как прорубленные в зеленой стене и Миэль отчетливо видела неторопливо идущего по тропе Итенса. Мужчина был в светлых штанах, белой рубахе навыпуск и босиком. В руках, крепко прижимая к животу, он нес такую же белую подушку, склонив голову на поднятый над плечом угол.

Девушка с изумлением наблюдала за его неторопливым, безмятежным движением и на душе становилось все теплее и, как ни странно, веселее.

– Эми? – вдруг подняв голову, поймал он ее взгляд, – я принес тебе подарок.

– Иду, – улыбнулась она и отшатнувшись от окна, заметалась по спальне, только теперь вспомнив, в каком виде смотрела на улицу.

Хватаясь одной рукой за гребень, другой за домашние туфли, Миэль торопливо выбирала скромное утреннее платье, и отстраненно радовалась, что благодаря нехватке прислуги, давно научилась справляться с одеждой и прической без посторонней помощи. И значительно быстрее, чем с нею.

Через пару минут девушка торопливо отпирала дверь на веранду, где Итенс уже устроился в плетеном кресле, не выпуская из объятий свою ношу.

– У тебя мясо вчера осталось? – едва распахнулись застекленные створки, с надеждой спросил он юную хозяйку и, услыхав ответ, приказал: – неси. Несколько кусочков вареного… помягче.

Спорить или удивляться Миэль не стала, послушно развернулась и пошла искать мясо. Да и что в этом странного? Она помнила, как мать усердно всегда подкладывала отцу мясо и ветчину, приговаривая что это еда настоящих мужчин. Их рассказы про экспедиции тоже были полны воспоминаний о зажаренных кабанчиках и козах, об искусных поварах в далеких постоялых домах и трактирах.

Теперь она отчетливо понимала, что обо всех остальных вещах, трудностях и неудачах родители вспоминать просто не хотели, а прежде считала экспедиции чем-то вроде веселых пикников. Но заботу о мужчинах мысленно прочно связывала с мисками полными горячего жаркого.

Мясо нашлось в холодном чуланчике, и Миэль поставила на поднос, кроме тарелок со всякими мясными блюдами и хлебницу и масленку, а заодно вскипятила маленький чайничек на магических кристаллах, подаренный ей вчера.

– Я думал, ты пропала, – вздохнул Итенс, завидев хозяйку, оглядел принесенные ею продукты и с досадой поджал губы, – извини… я должен был пояснить. Мясо не мне, а твоему подарку. Он привяжется к тому, кто первый его накормит.

С этими словами он нагнулся и опустил на пол свою подушку. И только теперь Миэль рассмотрела ту внимательнее и поняла, что она меховая. И – живая.

С мохнатой круглой мордочки, украшенной маленькими округлыми ушками настороженно смотрели умные черные глазки. Круглая черная кожаная пуговка носа была подчеркнута полоской улыбчивой черной пасти из которой выглядывал розовый лоскуток язычка.

Не влюбиться в это чудо не было ни малейшей возможности, да этого Миэль и не хотелось. Когда-то, в детстве, у нее были и собачка и кот, но давно куда-то исчезли, а заводить новых отчим категорически не разрешал. И теперь подарок эльфа нес особый смысл, подчеркивая свободу сиротки во всем, и во вкусах и в желаниях и в поступках.

– Спасибо, – прошептала она с чувством, взяла с подноса тарелочку с вареным мясом и присев, принялась подсовывать малышу небольшие кусочки.

А пока кормила, пыталась придумать, куда деть собаку до приезда слуг.

– Много не нужно, он пока больше молоком питается, – наконец остановил ее Итенс, – лучше погладь. Теперь он признал тебя за хозяйку, я специально не кормил.

– Но мне негде его оставить… – осторожно поглаживая щенка по голове, призналась Миэль.

– Пусть погуляет, – как-то беззаботно отмахнулся эльф, – потом запрешь дома. И не беспокойся, щенок ничего не пожует. Я его усыплю. А теперь не угостишь меня чаем?

– Конечно угощу, зачем бы я его иначе принесла? – засмеялась девушка.

Разговаривать с Итенсом ей было так легко, словно они были давно знакомы. И не просто знакомы, дружили, делились заботами и радостями, праздновали вместе праздники и обсуждали дела.

– Только идем в столовую, – глянув на его босые ноги, предложила она, – тут еще прохладно.

– Чай согреет, – отмахнулся смесок, – да и солнце добавит.

И они остались на веранде, пили чай, следили за изучающим новые владения щенком, и разговаривали обо всем, что попадалось на глаза. Но едва на дальних дорожках показалась кучка горничных и поварят, идущих забирать посуду, Итенс распрощался и исчез. Просто растаял в тени ближайшего куста, торопливо пообещав заглянуть в приемную свах.

Миэль даже изумиться не успела, так и сидела, озадаченно хмурясь и глядя как ее белоснежный подарок пытается поймать утреннюю бабочку.

– Доброе утро, – весело закричали горничные и дружно ринулись к нему, – ой, какой хорошенький!

«Хорошенький» меховым клубком вкатился по ступенькам на веранду, спрятался за ноги хозяйки и угрожающе зарычал.

– Ого! – Продолжали веселиться девушки, – грозный, прямо жуть! Кто его подарил?

– Дон Итенс, – не собиралась лукавить Миэль, хотя и сообразила уже, что уточнять, когда именно это произошло, все же не стоит. – он пока еще больше спит, чем гуляет. Хотите чаю?

– Нет, нам некогда, – с сожалением отказались девушки, составили корзины на коляску, в которую был запряжен флегматичный пони и ушли, дружески помахав на прощанье.

А хозяйка дома, забрав сонного питомца, утащила его в вестибюль и устроив на тюфячке, пошла собираться на работу, пытаясь попутно сообразить, чем можно объяснить такой поступок поклонника.

В приемной было тихо и пусто, кабинеты еще оставались запертыми. Миэль могла их открыть, в потайном ящичке у секретаря хранились запасные ключи, но решила дождаться хозяек. И не ошиблась, те появились свежие и бойкие, и первым делом сообщили ученице что до обеда она сидит тут, исполняя обязанности секретаря, а после поедет встречать обоз. Вместе с доном Лебрузом, дон Азхарт так распорядился.