И это типичное обоснование благотворительности. «Я возвращаю свой долг обществу». Но когда я слышу это, я думаю про себя: «Сколько же вы взяли у общества?» Подразумевается, что прибыль — незаконна, и какая-то часть от нее должна быть возвращена через своего рода обязательную благотворительность. Предприниматели, такие как Тёрнер, кажется, признают себя виновными в воровстве. Как минимум они не хотят или не могут защитить моральные основания той системы, которая дала им возможность разбогатеть.

С одной стороны, проблема сочетания морали и капитализма — это феномен двадцатого века, но с другой стороны — она восходит к самым истокам этой системы организации общества.

Классическую защиту капитализма в 1776 г. предпринял Адам Смит в работе «Богатство народов». Как ни удивительно, в этом труде Смит с неодобрением отзывается о бизнесменах. Он говорит, что они редко встречаются друг с другом, разве только если им нужно договориться о цене. Более того, Смит, кажется, согласен, что капитализм основан на эгоизме. Смит пишет: «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах».[130]

Аргументация Смита основана на парадоксе: индивидуальный эгоизм может приводить к коллективной выгоде всего общества. Как это возможно? За полстолетия до Смита Бернард Мандевиль предложил еще более яркую версию этих тезисов. В длинной поэме, озаглавленной «Басня о пчелах», Мандевиль утверждал, что «частные пороки» производят «общественные выгоды». Добродетель, говорил Мандевиль, это всего лишь сфера деятельности для «бедных, глупых сельских жителей». Мандевиль фактически восхваляет пороки, такие как жадность, эгоизм, гордость и зависть. Он говорит о том, что без них коммерция могла бы прийти в упадок. Именно пороки делают возможной современную цивилизацию.[131]

Смит не следует Мандевилю, и вместо слов «жадность» и «эгоизм», которые употребляет Мандевиль, использует более точный термин: личный интерес. Согласно Смиту, личный интерес ни плохи ни хорош. Что важно в отношении личного интереса, так это то, что он действует эффективно. Личный интерес, организованный правильным образом, приводит ко всеобщему процветанию. Однако это происходит не само по себе. Здесь Смит представляет свою знаменитую концепцию «невидимой руки». Индивиды могут быть ориентированы только на личную выгоду, но благодаря «невидимой руке» конкуренции, они оказываются мотивированы повышать качество товаров и услуг и снижать цены, таким образом способствуя материальному благополучию сообщества. Смит отмечает, что, движимый личным интересом, благодаря механизму конкуренции, предприниматель способствует росту благосостояния общества «эффективнее, чем когда действительно намеревается ему способствовать».[132]

Незаметно, но устойчиво, личный интерес приносит пользу всему обществу. Экономист Гэри Беккер, лауреат Нобелевской премии, назвал эту мысль одной из наиболее важных идей последних двух с половиной столетий. Однако защита Смитом свободного рынка кажется неполной. В то время как Смит защищает капитализм — систему, он, кажется, не особо благоволит капиталистам — людям.

Как признает Смит, не капитализм служит причиной жадности и эгоизма. Они коренятся в природе человека. Смит пишет, что капитализм возникает из человеческой «склонности к обмену и торговле». Рабочие не менее нанимателей и инвесторов движимы жадностью и своекорыстным интересом. Эти тенденции универсальны. Карл Маркс, как известно, оспаривал это, считая, что жадность и эгоизм являются продуктами общества, в котором есть частная собственность. Маркс придерживался мнения, что в коммунистическом обществе не будет частной собственности и, следовательно, не будет жадности и корысти. В таком обществе, как представлял себе Маркс, люди будут трудиться не ради своего собственного блага, а ради блага общества. Маркс, вероятно, понял, как глупо это звучит, и предложил картину будущего, в котором работа будет легкой и выполняться она будет от случая к случаю. В этом воображаемом обществе люди могли бы заниматься физическим трудом утром, удить рыбу днем и писать критические заметки по вечерам.[133]

Звучит как описание жизни преподавателя романских языков в каком-нибудь американском элитном университете! Несмотря на это, сегодня мы понимаем, что коммунизм Маркса не работает. В лучшем случае, это утопия, «идеальный город». Ни одно реальное общество не может функционировать подобным образом. Общества, существующие в реальном мире, должны опираться на качества, действительно присущие природе человека, а не на воображаемый идеал.

Все это не говорит о том, что коммунизм всегда терпел поражение. Есть место, где коммунизм отлично работает — это семья. В конце концов, семья основывается на коммунистическом принципе: «От каждого по способностям, каждому — по потребностям».[134]

Мы можем отметить, что заявление, утверждающее, что люди работают только ради самих себя — благодаря своей жадности и корыстному интересу — нуждается в изменении. Большинство людей работают, чтобы кормить свои семьи. Иногда это расширенные семьи, включающие пожилых родителей и других родственников. Почему же коммунизм применим в семьях? Потому, что здесь существуют тесные узы любви, которые связывают всех членов сообщества, так что интересы одного практически идентичны интересам других. Эти узы гораздо сложнее создать в более крупных сообществах, потому что наши привязанности слабеют по мере того, как мы переносим свое внимание от членов семьи к членам местного сообщества, а затем и к более широкой группе сограждан. Мы можем быть патриотами, но сложно испытывать к тем людям, кого мы не знаем, те же чувства, что мы испытываем в отношении близких.

Даже если жадность и корысть характерные особенности природы человека, не следует ли осудить экономическую систему, поощряющую эти пороки? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны внимательно посмотреть на мотивы капитализма и на то, чем в действительности занимаются предприниматели.

Здесь мы можем встретить целый ряд различных позиций. Например, в книге «Добродетель эгоизма» ее автор, философ Айн Рэнд, утверждает следующее: конечно, капитализм основан на эгоизме, и это прекрасно, потому что эгоизм прекрасен. «Нападки на эгоизм, — писала Рэнд, — это нападки на самооценку человека». Разумеется, слова Рэнд звучат вызывающе. Она скорее имеет в виду соблюдение своих интересов, чем собственно эгоизм. Тогда зачем использовать термин «эгоизм»? Рэнд отвечает: «Потому что вы его боитесь». Она советует нам не бояться. Ее цель — заявить: делать то, что приносит нам самим пользу, — этично.[135]