Он начертил очередной кружок, вписал в него имя Анфиса, поднял глаза и тут же вздрогнул, как от удара. Сквозь оконное стекло проступило бледное пятно — чье-то лицо, перечеркнутое крест-накрест рамой, таращилось на него круглыми, рыбьими глазами, и уж их-то он не мог спутать ни с чьими другими. Но он даже не успел произнести имя владелицы глаз, как она с силой толкнула оконную створку и через мгновение, перекинув ноги в неизменных кожаных штанах через подоконник в комнату, уселась на нем. В руках она держала хлыст, и по тому, как то наматывала его на рукоятку, то распускала, Алексей сделал вывод, что Анфиса изрядно волнуется.

— Что случилось? — спросил он сухо. — Почему вы врываетесь в мою комнату таким непотребным способом?

Анфиса яростно блеснула глазами, но не ответила, лишь спрыгнула с подоконника и прошлась по кабинету, обводя его взглядом и похлопывая ручкой хлыста по голенищу высокого сапога. Затем остановилась напротив Алексея. Слегка расставив ноги, она заложила руки за спину и окинула Алексея взглядом, от которого у него пересохло в горле и отчего-то захотелось немедленно выйти из комнаты.

Тем не менее он не сводил с нее угрюмого взгляда.

Анфиса быстро провела кончиком языка по покрытым белесым налетом губам и, нервно хихикнув, уселась вдруг на край письменного стола, небрежно сдвинув в сторону поднос с грязной посудой и остатками пирогов. Не глядя, взяла один из них и принялась жадно есть. Съела, взяла второй и столь же быстро управилась и с ним. Затем шумно икнула.

Алексей продолжал молча наблюдать за ней. Анфиса вновь икнула, захихикала и, отыскав глазами молочник, схватила его и выпила сливки через край, пролив часть из них на блузку. И только теперь Алексей заметил, что руки ее подрагивают мелкой дрожью, а глаза на бледном лице словно живут отдельно от их владелицы и ей очень трудно сосредоточить на чем-либо свой взгляд.

«То ли пьяная, то ли опия опять накурилась, паршивка», — подумал он, не сводя с нее сердитого взгляда. Вероятно, она и впрямь не в своем уме, если вздумала лезть в чужой дом через окно. Теперь надлежало придумать, как поскорее избавиться от этой нахалки. Просто взять и вытолкать ее взашей не получится, Анфиса непременно поднимет шум, но и слишком миндальничать с ней — себе дороже станет. Поэтому Алексей выбрал третий вариант. Он вышел из-за стола и встал рядом с ней, заложив руки за спину, всем своим видом демонстрируя строгость и неприступность.

Анфиса повернулась к нему и, опершись ладонями о столешницу, закинула голову, вглядываясь в его лицо. Кончик языка лихорадочно прошелся по губам, и она вдруг хрипло выругалась.

— Анфиса Никодимовна, прошу вас покинуть кабинет. — Алексей протянул руку, чтобы помочь ей встать со стола, но она вдруг цепко обхватила его за запястья и потянула на себя, одновременно заваливаясь на спину и разводя при этом ноги.

— Возьми меня, сейчас же возьми меня, — шептала она почти безумно, продолжая удерживать его руками и ногами, которые закинула ему на поясницу.

Алексей попытался оторвать от себя ее руки, но она впилась ему в шею горячими сухими губами и даже слегка прикусила кожу. Он рванулся опять, но Анфиса обхватила его за плечи, а ее губы сместились к его рту, и тонкий узкий язык попытался раздвинуть ему зубы, стиснутые от ярости.

Теперь он уже не церемонился и с силой оттолкнул ее от себя, так что она проехалась спиной по столу, сметая поднос и бумаги. Поднос он, правда, успел подхватить, но бумаги разлетелись по всей комнате.

— Убирайся прочь, мерзавка! — прорычал Алексей, едва сдерживаясь, чтобы не схватить Анфису в охапку и не вышвырнуть ее в окно. — Чтоб через минуту духу твоего здесь не было! — Он поднял с пола оброненный ею хлыст, перекинул через стол в руки Анфисы и повторил еще более яростно:

— Убирайся!

Девица заправила выбившуюся блузку и, покачивая бедрами, направилась к окну, но на полпути остановилась и вдруг замахнулась на него хлыстом. Алексей едва успел увернуться. Удар пришелся на стоящее возле окна кресло. Обшивка на подлокотнике лопнула, а Анфиса радостно засмеялась и змеей скользнула в окно.

Тени от потревоженных кустов сирени заметались на противоположной стене кабинета, затрепетало пламя в лампе…

Алексей прикрутил фитиль и оглянулся на окно, не веря, что так легко отделался от мерзавки. И действительно, она никуда не ушла. Стояла, облокотившись на подоконник со стороны улицы, и недовольно крутила носом, отмахиваясь рукой от наседавших на нее комаров.

— Послушайте, Анфиса Никодимовна, — почти вежливо обратился к ней Алексей, — оставьте меня наконец в покое. Вы себя ведете крайне неприлично для женщины. Честно сказать, мне уже надоело ваше пристальное внимание к моей персоне. Найдите себе другой объект для преследования.

— Ox, ox, ox! — скривилась она в презрительной ухмылке и даже передернула плечами от отвращения. — Вы только посмотрите, каков моралист! Сопливый святоша! Может, ты монах или евнух?

— Позвольте мне закрыть окно, иначе полный дом комаров налетит! — Алексей потянул на себя оконные створки.

Но Анфиса развела руки в стороны, не позволяя свести створки вместе.

— Дурак, — неожиданно печально произнесла она и посмотрела вдруг на него бесконечно усталым взглядом. Где-то в глубине души у Алексея шевельнулось нечто похожее на жалость, но он тут же приказал себе не расслабляться. Не в правилах этой девицы изображать из себя бедную овечку.

Скорее это волчица в овечьей шкуре… — Дурак, — повторила Анфиса и безнадежно махнула рукой. — Своего счастья не понимаешь. Я, может, к тебе со всей душой… Помочь хочу… — И она совсем уж неожиданно всхлипнула, прикрыв глаза ладонью с зажатым в ней хлыстом.

— Какая от вас может быть помощь, Анфиса Никодимовна? — усмехнулся Алексей, продолжая удерживать створки. — Пока только одно беспокойство.

— Зря ты так со мной. — Она отняла ладонь от глаз.

Они были совершенно сухими. Похоже, все эти всхлипы были очередным спектаклем. И Алексей рассердился не на шутку.

— Как бы вы ни старались, Анфиса Никодимовна, разжалобить меня не получится. Найдите себе кого-нибудь более податливого…

— Поехали со мной, — перебила его Анфиса, — если выслушаешь меня, расскажу тебе такое, что никто, кроме меня, не знает.

— Что именно? — быстро спросил Алексей.

Анфиса отвела взгляд.

— Про Тригера. Ты ведь хочешь узнать, за что его убили.

— Возможно.

— Только не притворяйся, — усмехнулась Анфиса, — я же вижу, у тебя уши в трубочку свернулись, когда я про Тригера сказала.

— Хорошо, я согласен. Говорите, что вам от меня надо.

Анфиса бросила быстрый взгляд по сторонам, словно проверяя, не стоит ли рядом кто посторонний, взяла его за лацкан сюртука и притянула к себе, прошептав:

— Выйди за мной следом через окно. Я тебя за аптекой подожду. Поедем верхами. Я для тебя лошадь приготовила.