Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К женщинам он относился трепетно и искренно их любил. Всех или почти всех. Мягкая ласковость в обращении с ними, в которой чувствовалось не стремление побыстрее затащить в постель, а желание понять, помочь, успокоить, поддержать, вызывали к нему доверие и желание отблагодарить. Говорил он негромко, как правило, обаятельно улыбаясь и чуть ли не влюблено глядя в глаза собеседницы. Все это, бывало, размягчало дамские сердца до самозабвения.
Это последнее качество несколько беспокоило Лорри. Ревнива она была в меру, но чувствовала, что непременное желание ее замечательного, ласкового Лидо понять и обнадежить каждую женщину, в конце-концов, может увести его достаточно далеко, что, собственно, и произошло, правда, много лет спустя. Однако ничего менять в Лидо, тем более ломать его через колено, Лорри не хотела, понимая, что скорее оттолкнет, чем переделает любимого человека, а кроме того, будучи гордой и уверенной в своих достоинствах девушкой, считала ниже себя обычные женские методики, позволяющие заставить мужчину не глядеть на сторону. Скандалы, истерики, мнимые беременности… Фу! Какая гадость! Все это ей претило.
Только однажды ее сердце екнуло.
Лидо как-то принес на их очередную встречу небольшой, уже начавший рваться и по этой причине перетянутый поперек медицинской резинкой черный пакет из-под фотографической бумаги, набитый фотокарточками.
Лорри, разумеется, с неподдельным интересом стала рассматривать эти туманные окошки в прошлую жизнь так увлекшего ее человека.
Вот — Лидо совсем еще мальчик, видимо, в каком-то детском клубе с примитивной моделью корабля в руках, вот — его родители, вот — он в школьной команде пловцов (Господи! Какой тощий и длинный!)… А это — на проводах в армию…
«А это, Лорри, я был на побывке прошлом году… У своих… Мне целую неделю отпуска дали… за участие в десантной операции у Праста… Может, слышала?»
Лорри оторопело смотрела на фотографию. На ней был изображен уже совершенно взрослый, совершенно этот самый (ее!) Лидо, в морской форме. Он радостно улыбался и держал на руках маленькую девочку, лет, может быть, трех или четырех, которая, обхватив Лидо руками за шею, нежно прижималась своей щекою к его щеке.
«Что значит «у своих»? — лихорадочно соображала Лорри, — это что — его ребенок? Он что — женат?! Вот те раз…»
Она перевела взгляд с фотографии на Лидо. Лицо его было совершенно серьезное, даже какое-то, как ей показалось, строгое. Лорри, лихорадочно соображая, какие вопросы ей следует задать и следует ли спрашивать вообще, попыталась улыбнуться. Улыбка получилась гримасистая. Но тут не выдержал Лидо. Напускную строгость с его лица смыло веселой улыбкой, он схватил Лорри за плечи и, заглядывая, по своему обыкновению, ей в глаза, заговорил, похохатывая:
— Попалась, попалась! Как все, попалась! Ну! Лорри! Это же — сестра!
— Какая сестра?
— Моя, разумеется, кто ж мне свою-то отдаст?
— Но, ведь…
— Что? Маленькая совсем? Ну, уж извини! Так вышло! Все вопросы к родителям. Представляешь, она на двадцать один год меня младше! Меня все за папашу принимают…
— Ах ты балбес! — облегченно обругала его Лорри и толкнула шутника ладонью в лоб. — Погоди, я еще разберусь, кто у тебя там раньше на эту удочку попадался… И сколько их было…
Лидо не дослушал и полез целоваться. И очень в этом преуспел.
* * *
Лорри хотя и соврала своим подружкам в общежитии, что изучила историю болезни Лидо, но на самом деле ничего не знала о причинах, по которым он оказался в тыловом госпитале. А он почему-то не распространялся на эту тему, хотя обычно молодые мужчины немного бравировали полученными в бою увечьями, если ранения их, разумеется, не слишком безобразили и не делали тяжелыми калеками. А Лидо с виду был совершенно здоров. Несколько раз, правда, он не приходил на встречи к Лорри, и когда она спрашивала, не случилось ли чего, досадливо отмахивался, объясняя, что был на обследовании, на процедурах, или дежурный врач по какой-то причине запретил ему выходить из палаты.
Но однажды, когда они гуляли по аллее в дальнем конце парка, занимаясь забавной болтовней, Лидо осекся как-то на полуслове, стал тревожно поводить головой из стороны в сторону, увидев недалеко скамейку, двинулся было к ней каким-то расхлябанным шагом, вытянув вперед руку, но так и не дошел, упал на траву и забился в конвульсиях.
От неожиданности Лорри так растерялась, что у нее вылетело из головы все, что она, окончившая медицинские курсы, знала о мерах помощи при эпилептических припадках, а по картине — это был именно припадок эпилепсии. Лорри в отчаянии завертела головой, но вокруг, как назло, никого не было, не зря же они с Лидо выбрали самый укромный уголок парка! Она, правда, крикнула: «Врача! Врача позовите!» — но крик вышел слабым и немедленно растворился в шуме листвы старых деревьев.
И тут она взяла себя в руки. Подбежав к Лидо со стороны головы, опустилась на траву, зажав его виски между своими коленями. Глаза у Лидо закатились, губы посинели; он хрипел и задыхался, давясь собственными слюною и языком. Лорри выдернула из кармана халата торцовый ключ от входной двери в отделение, обернула его тонкий конец своим носовым платком, затем, изогнувшись, большим и безымянным пальцами правой руки безжалостно и что было силы сдавила щеки Лидо у самого основания челюстей. Стиснутые зубы слегка разошлись, и Лорри немедленно вставила в образовавшуюся щель подготовленный ею инструмент. Работая им как рычагом, добилась того, что челюсти разошлись еще шире. Доставать язык не пришлось, Лидо его к счастью не заглотил. Он еще хрипел, изо рта летела слюна и клочья слизи, но синева с губ стала на глазах уходить, лицо порозовело, а дыхание становилось ровнее. Судороги тоже начали стихать, и наконец он вытянулся на траве совершенно спокойно, с закрытыми глазами, дыша ровно и тихо.
Лорри, все еще сидя на коленях, шумно выдохнула, распрямила спину и огляделась. По-близости никого не было. Сколько прошло времени? Пять минут? Десять? Две?
Лорри вгляделась в лицо Лидо, оттянула веко: зрачок был на месте. Она начала слегка шлепать его ладонями по щекам и звать: «Лидо! Лидо! Ну, Лидо! Ну же!..»
Довольно быстро она добилась (а может быть, просто время пришло?), что глаза его открылись, но взгляд при этом оставался бессмысленным. Лорри стала приподнимать его и усаживать, здесь же, на траве. Удалось. Лидо медленно ворочал головой из стороны в сторону, видимо, начиная что-то понимать.
— Ну, как? Как ты? — спрашивала его Лорри — Ну? На скамейку сядем? Сможешь?
Лидо с задержкой кивнул и стал пытаться встать на ноги. Лорри, обхватив его сзади и напрягая все силы, помогла ему подняться, потом перекинула его руку через свою шею, и так они одолели немногие шаги до скамейки.
Лидо несколько минут просидел, откинувшись на спинку сиденья с брошенными вдоль тела руками и с опущенной на грудь головой, поддерживаемый за плечо Лорри, которая свободной рукой то гладила его по волосам, то вытирала ему носовым платком губы, пораненные импровизированным роторасширителем.