Улыбчивая девушка из буфета бизнес-зала принесла коньячную рюмку и блюдце с лимоном. Щербаков, нервно оскалившись ей в ответ, только взялся за рюмку, когда в зал вошла группа людей.

Впереди шел Хомич, позади следователь СК в штатском, несколько оперов в бронежилетах и двое постовых из ЛОВД аэропорта. Один из оперов нес перед собой включенную видеокамеру, объектив которой был нацелен на Щербакова. Адвокат, цепенея, едва не выронил рюмку, но справился с собой и поставил ее на стол.

— Петр Иванович?

— Что вы здесь делаете?

— А вы сами как думаете?

Хомич кивнул операм, которые подошли к Щербакову и, взяв его под руки, заставили встать. Следователь СК тем временем отдавал приказы:

— Заверните его багаж, я пока подготовлю протокол об изъятии. Понятых уже нашли? — ведите.

Щербаков хотел до последнего держать марку и заявить во всеуслышанье, как менты пожалеют о том, что связались с ним, но слова застряли в горле.

После операции Кротов обнаружил, что ему вернули телефон. Но звонить кому-либо у него не было сил.

Кротов и врачи не были точно уверены, что послужило причиной новым переломам — падение на пол или удары Адбрашитова в корпус оперу. Но, когда бесчувственного Кротова доставили на рентген, отказалось, что у него сломаны уже три ребра. Осколок одного из них воткнулся в легкие, осколок другого — в мягкие ткани живота. Поэтому Кротова срочно отправили на операцию. Убрав кровотечения и сняв, насколько можно, воспаление, хирурги восстановили структуру грудной клетки, соединив осколки, как детали конструктора, после чего заштопали разрезы и наложили Кротову гипсовый корсет, чтобы зафиксировать хрупкие и норовящие развалиться осколки костей в нужном положении.

На вторые сутки Кротов начал вставать. Благодаря опоясывающему его ребра гипсу он мог пусть сдавленно, но дышать, но главное — Кротов был затруднен ровно в тех движениях, которые до операции вызывали у него боль. Поэтому, побродив по коридорам отделения, уже вечером Кротов предпринял мужественную попытку выбраться из здания.

Через несколько дней к нему заехали отец и сын Пешковы. Кротов спустился вниз и встретил их на лавочке аллеи перед отделением. Стас привез сигареты (наконец-то хоть кто-то сообразил!). Кротов курил осторожно и не затягивался, помня о заживающей ране в нижней части правого легкого.

— И сколько ребер у тебя сломаны?

— Три. Еще в трех трещины, — Кротов невесело усмехнулся. — Забавно, кстати. Та убитая, Щербакова. Ей в свое время тоже три ребра сломали.

— Карма, дядь Саш, — вставил Пешков-младший

— Не знаю насчет убитой, а тебе нехрен было со всей дури на пол плюхаться, — отметил Пешков-старший.

— Тебе хорошо говорить. Ты если и плюхнешься, у тебя жировая прослойка в метр толщиной — ничего не почувствуешь.

Пешков был одной комплекции с Кротовым, но в их бытность напарниками Пешков раздобрел во время отпуска, и с тех пор Кротов заклеймил его толстяком. Зная об этом, Володя засмеялся.

— А ты чего, Вован? — Кротов покосился на его форму. — Как дела? Я смотрю, жетон прицепил. Никак в патруль вернули?

— Вернули, второй день сегодня, — довольно кивнул Володя.

— Поздравляю. Это тебе за твой подвиг?

— Какой там подвиг, — буркнул Пешков-старший. — Они там охренели все, уроды. Проверка еще идет. Думают, заводить на него дело или нет.

— Шутишь? Какое к черту дело?

— У них спроси. Хотят халатность пришить. Постовой должен быть бдительным. А при начале стрельбы сначала производить предупредительный выстрел, а только потом стрелять на поражение. Ты не знал?

— Хорошо, что у меня тогда ствола не было, — покачал головой Кротов. — Когда на меня напали. Уроды, ведь точно статью бы пришить попытались… Вован, ну ты держись, что ли.

Пешков-младший кивнул.

— Александр Николаич, если все-таки решат меня раком поставить и выпереть из полиции… Может, вы поможете? В смысле, возьмете к себе в группу? У вас же там… ну, отщепенцы одни как бы. В смысле официально. Ну вот будет четыре отщепенца, а не три.

Кротов засмеялся, но тут же закашлялся и застонал от боли в боку.

— Твою мать, как достало меня все это… Почему у них нет этой кнопочки с болеутоляющим, как в кино показывают? Я бы только на нее и нажимал все время.

— Вот поэтому и нет, — хмыкнул Пешков-старший. А Володя продолжал смотреть на Кротова, ожидая ответа. Кротов кивнул.

— Володь, если тебя из ППС попрут, я попробую забрать тебя в подвал, к нам. Если нас самих, конечно, к этому времени из ментуры не попрут.

— Вы же сделали все, чего от вас хотели, — возразил Стас.

— Я уже почти неделю здесь валяюсь. А от начальства полная тишина. Так что я не сильно обольщаюсь.

Лазарев тоже не обольщался. К ним в подвал никто сверху не заходил. Единственной приятной новостью на работе было то, что в столовой и коридорах окружного управления больше никто не хмыкал им вслед. И это немного льстило. Но опера хотели большего.

А вот дома у Лазарева все изменилось. После сцены с истекающим кровью Абдрашитовым, который целился ей в лицо, Катя была в глубоком шоке. Шок только усилился, когда она узнала, что этот человек был причастен к смерти двух женщин. Но ее спас болезненный и обессиленный Кротов. Это заставило Катю пересмотреть отношение не только к приятелям мужа, которых в душе презирала, но и к самому мужу, которого — чего греха таить — всегда считала тряпкой. Возможно, это был посттравматический синдром, который скоро сойдет на нет, но пока Лазарев был для Кати воплощением оплота и защиты.

— Дали, — буркнул Лазарев, вручая Кате деньги. — Как и обещали.

— А чего недовольный такой?

— Ты посмотри, сколько. Премия… Уж тогда назвали бы как-нибудь по-другому. Например, «на жвачку».

— Не расстраивайся.

— Так что борода твоей маме с балконом. А Витальке с рюкзаком.

— Зато мы можем потратить деньги на себя, — ободряюще улыбнулась она. — Может, сходим куда-нибудь?

— Что?

— Почему нет? Мы с тобой лет десять никуда не выбирались. Работа-дом, дом-работа… В ресторан или кафе, может, а?

— Тебя тот урод со стволом по голове не ударил случаем? — не удержался Лазарев.

Катя вспыхнула и уже готова была ответить ему недвусмысленной крепкой репликой, но сдержалась и заставила себя взять его за руку.

— Если не хочешь никуда идти, я могу попросить маму переночевать у подружки. А Виталя как раз у одноклассника остаться уже недели две собирается. А мы с тобой… Как думаешь?

Если это был результат удара по голове — Лазарев готов был колотить жену по макушке хоть ежедневно.

Получил премию и Гарин. Учитывая, что это были дополнительные деньги, он отдал их отцу, чтобы показать Гарину-старшему, что он иногда возвращает долги. На работе была смертная скука, если не считать ежедневные допросы гопников теперь уже Промышленного района, где после дня рождения местного наркомана какая-то неадекватная толпа снова побила фонари в местном парке. Третий случай за месяц — и опять в другом районе. Остальные новости на работе внушали Гарину только самые невеселые мысли. Потому что новостей не было. И Гарин ждал дня зарплаты, чтобы окунуться в среду, где привык забывать о своей тоскливой и в целом никчемной жизни подвального опера из «группы проклятых» — в ночную жизнь. А в клубах Гарин не был давно — для привыкшего кутить Антона это было даже слишком давно. Приняв душ и сунув в карман кошелек, он собрался выходить из дома, когда у него зазвонил сотовый. Ответив, Гарин с удивлением для себя услышал голос Веры.